Опен. Максим Анатольевич Куличинский

он швырнул ветошь на порог, уткнулся в подушку и, спустя полчаса, забылся мрачным сном. Сон этот стал спасением от того, что могло произойти наяву.

      Проснулся Миша без будильника, чувствовал себя физически хорошо. Печаль, одолевавшая его всего несколько часов назад, сменилась на тихую грусть. Он ощущал нечто, больше похожее на временное расставание с питомцем, нежели на его потерю. Он был уверен, что видел во сне свою милую животинку, что общался с ней, причем общался по-человечески, понимал каждый звук и даже помнил что-то из произнесенного Тимкой, но, проснувшись, забыл. Память сохранила лишь уверенность, что следующий сон вновь подарит ему встречу с тем, кого он потерял. Осознавая одновременно нереальность происшедшего и страстное желание испытать это еще раз, он привел себя в порядок и отправился на работу. Прибыв в контору, незамедлительно рассказал о вчерашней трагедии сослуживцам, оградив себя тем самым от скабрезных шуток и глупых разговоров о трезвом образе жизни, на всю смену. А вечером вернулся в пустую квартиру, желая только одного – скорее уснуть. То, что произошло ночью, никак не поддавалось объяснению…

      – Миша! Я ждал тебя, а потом все это случилось. Я понимаю, что никто не виноват, но не хочу в разных местах с тобой находиться. Сам к тебе, понятно, не вернусь, а вот как тебе объяснить, чтобы ты со мной оказался, не знаю… Ты сейчас спишь, а когда проснешься, снова уйдешь. Спать же нельзя вечно.

      – Я же завтра опять засну. – Да, Михаил Александрович осознавал, что все «происходящее» не имеет ничего общего с действительностью. Он удивительным образом ощущал себя спящим и в то же время мог руководить своими эмоциями и рассуждениями. Словно находясь под воздействием самогипноза, о котором не имел ни малейшего представления, мужчина готовился переступить грань материального мира и войти в нечто, чему нет названия. – Мне бы только знать точно, где находится то место, где тебя найти можно. Скажи, Тимочка, так можно в вашем мире?

      Существо, не имевшее ни цвета, ни размеров, ни громкости голоса, излучало настолько сильную любовь к бывшему хозяину, что ответ просто нашелся сам по себе, будто был плодом собственных Мишиных размышлений. Точно озвучить этот ответ не представлялось возможным, но осознавался он как: «Это обязательно произойдет само, ты только не желай сильно, а просто иди и оказывайся здесь. Зачем тебе называть место, если ты и сам его знаешь? Вот оно. Утром покинешь его, вечером я тебя жду. Видишь, как просто?» И действительно, это было настолько просто, что никаких иных уточнений не требовалось. Он был уверен, что вечером заснет и попадет к своему Тимке, ставшему иным, но, в то же время, не изменившемуся вовсе. Знал он и то, что после пробуждения все это будет казаться глупым и бессвязным, лишенным разумного объяснения. Станет тем, о чем стыдно вспоминать и рассказывать, но сейчас это было неважно.

      – Миша, я уже не котенок, а может, никогда им и не был. Я – это ты, только не бывший перспективный кандидат наук, превратившийся в одинокого электрика-пьянчужку,