Грехи девственницы. Анна Рэндол

ней. Просто не стоило надевать такое открытое платье, когда на дворе еще апрель.

      Мадлен позволила Лентону немного пообщаться с более чем неприветливым Хантфордом, прежде чем заставить его снова обратить свое внимание на нее.

      – Достаточно о нем. – Она беззаботно махнула рукой в сторону Хантфорда, и этот жест вновь напугал жеребца виконта.

      Недовольно заворчав, Лентон натянул поводья.

      Мадлен восхищенно округлила глаза.

      – Неужели это чудесное создание потомок Воркующей Голубки? – Так оно и было, если источник информации не исказил истину.

      – Купил в «Таттерсоллз» на прошлой неделе. Пришлось перебить цену Бартона. – Во взгляде Лентона, устремленном на Мадлен, вспыхнул интерес. – Редко встретишь женщину, разбирающуюся в лошадях.

      Столь нервному животному не следовало появляться даже в чистом поле, не говоря уже об улицах Лондона, но Мадлен не стала дразнить виконта. Вместо этого она скользнула заинтересованным взглядом по его фигуре.

      – Я всегда подмечаю выдающихся представителей того или иного вида. И не важно, конь передо мной, – она неспешно провела пальцем по линии декольте, – или человек.

      Голодный взгляд Лентона впился в ее пальцы. Но вовсе не поэтому у Мадлен перехватило дыхание и болезненно напряглись груди. Виной тому были глаза совсем другого мужчины.

      Ее рука замерла лишь на мгновение. И к тому моменту, когда она смогла дать определение новому ощущению, она уже знала, как обернуть его себе на пользу.

      Похоть являлась столь же естественной реакцией на внешний раздражитель, как страх или гнев, хотя порой сила ее была непредсказуемой. Так почему бы этим не воспользоваться? Мадлен замедлила движение руки, чтобы Лентон успел заметить проступающие под тканью платья напряженные соски.

      Она не сводила взгляда с виконта, смакуя мысль о том, чтобы схватиться за лиф платья и спустить его вниз на глазах у Хантфорда. Недовольное выражение его лица вряд ли изменится, но вот глаза потемнеют, утратив свой привычный бледно-зеленый оттенок. Он к тому же еще прищурится, околдованный развернувшимся перед ним действом.

      Мадлен принялась обмахиваться, при этом румянец на ее щеках стал гуще, а зрачки расширились.

      Бедняга Лентон. Он думал, что все это для него.

      Мадлен заговорила, придав своему голосу соблазнительно-грудные нотки:

      – Умоляю, подтвердите, что вы тоже приняли участие в аукционе.

      Лентон потянул за лацкан куртки.

      – Принял. И никому не позволю перебить мою цену.

      – Я очень надеюсь на это.

      Лентон сжал поводья, и его жеребец стал активно перебирать копытами, вытаращив глаза.

      – Когда я выиграю, я…

      – Если выиграете, – остудил пыл Лентона скучающим тоном Хантфорд.

      – А вы ведь так и не объяснили, почему этот человек находится в вашем экипаже.

      Очевидно, для того, чтобы ее раздражать. В некоторых случаях Хантфорду следовало проявлять деликатность, а не лезть напролом.

      – Интерес к аукциону столь велик, что власти опасаются