И пели птицы…. Себастьян Фолкс

меньшим даже в сравнении с красильщиками. А вам известно, в каком положении они находятся.

      Азер, набивая трубку, спросил:

      – Кто стоит за этой глупостью?

      – За ней стоят попытки хозяев сделать наш труд рабским и при этом еще понизить оплату, – ответил Меро.

      – Вы же понимаете, о чем я спрашиваю, – сказал Азер.

      – Упоминалось также имя Люсьена Лебрена.

      – Малыш Люсьен! Не думал, что он такой храбрец.

      Контора была светлая, лучи солнца вливались в нее через окно, скользили над лежавшими на столе книгами и бумагами и падали на лица обоих противников. Стивен следил за их острым спором, но не чувствовал себя связанным с ними, – как если бы они обменивались лозунгами. Мысли Стивена естественным путем перетекли от богатства Азера к его собственности: дому на бульваре, парку, упитанным детям – Грегуару с его скучающим взглядом, Лизетте с ее двусмысленной улыбкой, – но прежде всего к мадам Азер, порождавшей в нем смешанные чувства.

      – … естественное следствие производства, в котором так много отдельных процессов, – говорил Азер.

      – Ну, я тоже был бы рад, если бы крашение происходило здесь, – отвечал Меро, – однако как вам известно…

      Стивен не смог бы с уверенностью назвать ее возраст; ему показалась странной чувствительность ее кожи, – он видел, как от легкого сквозняка, которым потянуло из парка, рука мадам Азер покрылась мурашками. Но главное, что его удивило, – торопливость, с какой она отвернула голову, чтобы скрыть выражение своих глаз.

      – … вы не согласны с этим, месье Рейсфорд?

      – Определенно согласен.

      – Нет, если нам придется вкладывать средства в более просторные помещения, – сказал Меро.

      «Я сумасшедший, – думал Стивен, борясь с желанием рассмеяться, – сижу в этой жаркой стеклянной конторе, вглядываясь в лицо человека, рассуждающего о судьбах сотен рабочих, думаю о том, в чем не могу признаться даже себе, да еще и улыбаюсь мыслям о своей причастности к…»

      – Я не намерен продолжать обсуждение в присутствии этого молодого человека, – сказал Меро. – Простите, месье.

      Он встал и чопорно кивнул Стивену.

      – Не сочтите за обиду.

      – Разумеется, – сказал, в свою очередь вставая, Стивен. – Какие могут быть обиды.

      Описывая в дневнике некоторые особенности мадам Азер и свое непростое к ней отношение, Стивен использовал кодовое слово «пульс». Оно представлялось ему достаточно загадочным, но в то же время содержало намек на его догадку о том, что мадам Азер существует в ритме, отличном от того, что определяет ток крови ее мужа. В нем также находила выражение отмеченная им необычность ее внешнего облика. Никто не мог бы сравниться с мадам Азер в ухоженности и пристойности нарядов. Несколько раз в день она подолгу принимала ванну и переодевалась; сталкиваясь с мадам в коридоре, Стивен улавливал легкий аромат розового мыла. Ее платья, более модные, чем у других женщин города, открывали взорам гораздо меньше.