Дневник советского школьника. Мемуары пророка из 9А. Лев Федотов

спросил еще тогда, когда мы возвращались домой, раскачиваясь на сидениях электропоезда:

      – Ну, а этот день ты напишешь в дневнике?

      – Да что тут особенно интересного, – ответил я. – Ну, мы поехали туда к Гене, побыли там, подышали свежим воздухом, ну, а сейчас возвращаемся домой.

      Ой! Какая это была чудовищная ошибка! Я сейчас себя очень виню за то, что не записал такие прекрасные часы в моей жизни, как пребывание у нас наших ленинградских родственников.

      Ну, ничего! Вот зато, когда я поеду зимой в Ленинград, тогда я в подробности опишу все это путешествие. Я уже сейчас представляю себе купе поезда, тусклые лампы, ночную темень за окном, отражение коек в стекле и шум колес поезда, несущегося в Ленинград. Да-а! Счастливые минуты тогда будут,… но до них еще далеко.

      Итак, только я очутился в троллейбусе, как мне сразу же вспомнился день, когда мы все были на выставке… Мне почему-то показалось, что это не 23 ноября, а август, конец лета, вечер, и мы все возвращаемся с выставки. Мне чудилось, что если я сейчас обернусь, то увижу около себя на сидении Раю или Моню с Норой на коленях, но это была только иллюзия… Эти воспоминания до того крепко внедрились в мой мозг, что я действительно стал верить в то, что где-то здесь рядом в троллейбусе едут с нами и наши ленинградцы. Я задумался…

      Очнулся я лишь тогда, когда мы подъезжали к Малому Каменному мосту. Подходя к дому, я сказал маме о том, что обязательно напишу в дневнике о сегодняшнем вечере, и это нам опять напомнило Сашу.

      – Какой хороший и умный был человек, – проговорила мама. – Всякие балбесы да пьяницы живут, и ничего, а полезные люди умирают…

      Я ничего не ответил и только сжал плотнее губы…

      25 ноября. Ну, сегодня, кажется, действительно наступила зима!

      Я глянул в окно и увидел, как: «крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь. Его лошадка, снег почуя, плетется рысью как-нибудь. Бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая» и т. д. и т. д.

      Ну, а в действительности я увидел побелевший двор, вся поверхность которого была покрыта ровным ослепительным снежным покровом. Ура! Кажется, зима крепко ухватилась за Москву! Да здравствует первый настоящий снег! Небо было все в тучах, но, как полагается, оно имело какой-то ослепительный блеск, как будто отражая белизну снега, лежавшего на земле-матушке.

      В школу я пошел все равно без пальто, не находя нужным искать защиты от холода. Собственно говоря, мороза не было, и вообще погода стояла отличная.

      27 ноября. Вчера вечером – 26-го числа – я уже находился на боковой, когда с работы пришла мама. Она вошла в комнату, завела часы и вдруг сказала:

      – Уже началось.

      – Что? – не понял я.

      – Да с Финляндией. Они уже обстреливали нашу сторону.

      Я презрительно усмехнулся.

      – Дураки!.. Дура страна; вот дура! Идиоты. Честное слово, идиоты. Этот Эркко[37] их крикун… Все они дураки. Это не люди! Люди хоть думают и понимают, так как это высшие млекопитающие, а это… Эти думают, но не понимают! Это не люди! Не-ет! Куда им…

      Сегодня

37

Эркко Эльяс – министр иностранных дел Финляндии в 1938–1939 гг.