Сокол Спарты. Конн Иггульден

истины, которых они до этого не прозревали. Это само по себе и воздаяние, и награда, друг мой.

      – Ну так поставь передо мной, – мрачно сказал Ксенофонт.

      – Истина тебе уже известна. А мое желание лишь вычленить ее так, чтобы люди поднесли ее к глазам и разглядели по-настоящему. Некоторые не выносят ее света и впадают в странную гневливость. Одним из таких был Критий, и этот гнев в конце концов его сгубил. Пускай его душа обретет мир.

      Ксенофонт склонил голову, вспоминая. Сократ кивнул ему в такт, словно соглашаясь с самим собой.

      – Я думаю, ты сделан из лучшего вещества, чем он. Что и хорошо.

      Оба смотрели друг на друга через стол, забыв про рыбу и нарезанные овощи.

      – Так отчего молодые люди с улицы бросают в тебя камни и гнилые плоды?

      – Потому что их необузданности дана воля. Потому что это не зажиточная часть города. Здесь нет порядка.

      – Они кидаются камнями во всех, кто проходит по этой улице?

      Ксенофонт, помолчав, качнул головой.

      – Тогда почему именно в тебя, друг мой?

      – Ты прекрасно знаешь, почему.

      – Я хочу, чтобы это сказал ты.

      – Они много раз видели меня в этом месте. И знают мое имя.

      – Значит, им ненавистно твое имя? И они мечут камни в него?

      – Они считают меня предателем, – зардевшись, пробормотал Ксенофонт.

      – То есть причиной не имя, а твои поступки?

      – Я не сделал ничего дурного. Ничего!

      – Тогда почему они считают тебя предателем?

      Ксенофонт всплеснул руками.

      – Я пришел к тебе как друг, а не ученик. К чему нам это дознание? Сейчас оно только портит настрой. Почему бы нам не допить остаток вина, а я схожу возьму еще? Беседовать мы можем о чем угодно. А эту тему впору оставить на улице, в сточной канаве.

      Сократ сложил нарезанные овощи и рыбу в горшок, покрыв их куском белого сыра. Все это он облил оливковым маслом и посыпал крупной солью, растирая ее меж пальцев.

      – Лучше это делать, когда моей любви нет дома. Она говорит, что я трачу слишком много соли, и это правда, но что за жизнь без ее вкуса? К тому же ты, друг мой, не приходил ко мне целый месяц, хотя весь город пребывает в брожении. Сегодня ты пришел за ответами; возможно, и за советом. Так давай, уподобясь продавцам улиток с их костяными палочками, искать мясо внутри.

      Двери в очередной раз хлопнули, возвещая возвращение жены философа. Кольнув взглядом обоих собеседников, на столешницу она со стуком поставила две амфоры.

      – Делиос сказал, что ждет оплаты, иначе он больше ничего не даст: все же он торговец, а не заемщик. А если дать тебе волю, так ты своей слабостью к вину его разоришь.

      – Дорогой мой друг, герой среди людей, – сказал Сократ нежно и, повыдергивав из горлышек кожаные пробки, с удовольствием их обнюхал.

      – Ах как они новы, как сладостно терпки и молоды, любовь моя! Словно первые недели брака, словно новые друзья, новая любовь, новые триумфы!

      Жена на это фыркнула, но не противилась,