Прыжок в ледяное отчаяние. Анна Шахова

просто хотела тебе сказать, что моя соседка Ленка уехала вчера срочно к своей бабке двоюродной. Ну, той, что не пустила ее жить сначала, а теперь спешно призвала – что-то там произошло. Короче, я одна проживаю, и ты, я надеюсь, понимаешь, чем нам это грозит? – замурлыкала Танечка.

      – Не знаю, Танюш, смогу ли я вообще в ближайшие дни, – прикуривая, бормотал-оправдывался Шатов. В отведенный для курения закут явились две пышнотелые тетки с «выпуска», шумно и беззлобно препираясь. Шатов кивнул им и отвернулся.

      – Изумительно, – выдержав паузу, решила обидеться Танечка. – Я надеюсь, ничего страшного с твоим семейством? – съязвила она.

      – Мое семейство ни при чем. Я потом тебе позвоню. – Сашу впервые раздражал голос и намеки любовницы. Впервые она ошиблась с интонацией. И именно это подсознательно царапнуло Сашу. Она не «чувствовала» его.

      Глава вторая

      Майор Епифанов допрашивал панически испуганного Станислава Владиленовича Аникеева не более 20 минут. За это время начальник отдела кинопоказа компании «Метеорит-ТВ» дважды выбегал из своего кабинета по острой нужде, после чего выпивал по стакану минеральной воды, которую, наливая, всякий раз расплескивал по полированному столу. Потом он так истово тряс перед лицом Епифанова зажженной сигаретой, что у того мушки запрыгали перед глазами. Редко кто из опрашиваемых свидетелей вел себя в присутствии бывалого следака так малодушно. Паника пятидесятилетнего блондина – крупного, с мясистым ртом и прозрачными глазами, ничего, кроме испуга, не выражающими, не могла не навести на мысль о явной причастности Аникеева к смерти Михайловой. Впрочем, помнил Алексей Алексеевич панику одной задержанной по поводу смерти ее сотрудника, который, кстати, погиб от удара током по неосторожности. Дамочка же тряслась из-за того, что в момент смерти электрика ну никак не могла оказаться на месте происшествия, так как для своего семейства находилась в командировке. А на самом деле дама вечера и ночи играла в казино, а днем приходила к себе в офис отсыпаться. Впрочем, этот случай еще раз доказывал, что невроз не бывает беспричинным. Что-то мучило этого немужественного Аникеева.

      – Итак, Станислав Владиленович, вчера, двадцать пятого февраля, в половине первого дня, вы совещались с программным редактором по поводу сетки на будущий месяц. И сколько эта встреча длилась?

      Аникеев расправился наконец с пляшущей в его руках сигаретой, хлопнув ею о пепельницу.

      – Нет-нет, – замотал он головой, – около часу я, кажется, обедал в кафе напротив. Вон там, внизу, у нас приличное кафе. – Он указал дрожащей рукой в сторону окна. – Я до часу дня ничего не ем. Я совсем не могу есть по утрам – только кофе немного и воды. А к часу хочу мяса! Я не могу без куска хорошего мяса. Просто не соображаю ничего. – Аникеев плотоядно похлопал губами. У Епифанова даже забулькало в животе, он бы тоже сейчас не отказался от Лилькиных котлет. Но жена старалась держать Великий пост, и муж вынужденно довольствовался покупными биточками.

      – Обедали в одиночестве?

      – Нет-нет – с нашим бухгалтером. Пал