Прыжок в ледяное отчаяние. Анна Шахова

с Лизой, как наседка. А уж с внучкой, когда ее на выходные привозили, – ну просто как ненормальная бабка, честное слово.

      – Значит, несчастный случай произошел. Это точно установлено? Так? – Следователь буровил свидетельницу немигающим взглядом, будто именно она и была повинна в несчастном случае с Лизочкой.

      – Конечно, несчастный случай! А что ж еще? Лиза поехала с мужем из Ялты на экскурсию в Севастополь. На два дня… Вика с внучкой осталась в Ялте. И, насколько я поняла, ночью, после ресторана, молодые купаться пошли. Вернее, Лиза одна пошла… Ой, не знаю! Вы у Толи все спрашивайте! Знаю лишь, что труп Лизочки на берег выбросило и… все-все… – соседка начала всхлипывать, мотая головой.

      – И эта трагедия могла стать причиной самоубийства Михайловой?

      – Ой, да нет… Уж если тогда они все это пережили как-то. Мы-то не лезли с участием. Вика с Толей вообще не общались ни с кем. А уж теперь-то – все выровнялось, жизнь вроде только наладилась. И работа у нее, и внучка, как вторая дочка, подрастает и… не представляю… – Карзанова расплакалась в голос. В этот момент в квартиру вошли двое: высокий рыжеватый мужчина с безумным, затравленным взглядом вел под руку обмякшего, едва передвигающего ноги мужа Михайловой. Увидев на кухне следователя, рыжий крикнул:

      – Это все Аникеев! Это мерзавец Аникеев виноват в смерти Вики! Я… я уничтожу гада! – Мужчина приткнул на пуфик у входа, будто тряпичную куклу, Сверчкова, и, преодолев пространство коридора в два спринтерских шага, предстал перед следователем, подергивая кривым ртом.

      – Да вы присаживайтесь… Вы кто будете-то? – Епифанов попытался миролюбивой интонацией успокоить взвинченного мужчину.

      – Я-то брат родной! А вы должны первым делом проверить телефон Вики. Все там! Все увидите своими глазами – все эти мерзкие угрозы, что довели… – «Брат родной», впившись руками в волосы, будто собираясь драть их, рухнул на кресло, с которого вскочила Карзанова. Соседка бросилась к чайнику – налить воды.

      – На, Валюш, попей. – Женщина пыталась всунуть в руку мужчины чашку, но он оттолкнул ее, и вода выплеснулась на плиточный пол.

      – И почту! Почту ее проверьте! Там тоже, я уверен, масса компромата на этого убийцу, который довел, довел Викчу… – Мужчина вдруг громко, лающе зарыдал на высокой ноте.

      – А где врач со «скорой»?! – крикнул в коридор то ли оглушенному горем вдовцу, то ли оперативнику, топчущемуся на пороге, следователь.

      – Да все уже… – махнул рукой Сверчков. – И так полдня со мной провозились. Отпустил я их. При чем тут лекарства? Кончилась жизнь! От смерти лекарств нет. – Анатолий Сергеевич попытался встать, его под руку подхватил оперативник – крепыш Ерохин. – Я в комнате лягу. Можно?

      – Конечно, Анатолий Сергеич. Чуть позже я с вами побеседую. И врач вам все-таки еще нужен, как ни крути… – Следователь сострадал мужчине, но совершенно не умел выразить это ни словами, ни жестами.

      Карзанова отыскала в холодильнике валокордин, накапала лекарство в стакан,