Крест и корона. Нэнси Бильо

светлость, позвольте у вас кое-что спросить.

      Его взгляд – неохотно, раздраженно – устремился на меня.

      – Вы говорили о моем отце, – продолжила я. – Вы его видели?

      – Ну, допустим, – крякнул он.

      – В каком он состоянии?

      – В каком состоянии? – Герцог некоторое время обдумывал ответ, наконец улыбка искривила его длинное лицо. – Скажем так: его больше нельзя назвать красивейшим из Стаффордов.

      Поначалу я почувствовала боль, словно кто-то сильно ударил меня. Потом ощутила злость – она заполнила мое сердце, мой разум, все мое тело. Я едва могла дышать, видеть или слышать. Кончики моих пальцев от этих слов буквально окоченели.

      Тут раздался приглушенный расстоянием звук распахиваемой двери – это вернулся сэр Уильям, один, без жены. Он принес что-то и отдал герцогу.

      – Госпожа Стаффорд, я хочу показать вам это, – резко сказал Норфолк и положил на стол письмо Маргарет – то самое, которое я взяла с собой на Смитфилд. Ничего удивительного: они обыскали мое платье.

      Герцог прочитал письмо вслух. Он с издевкой произносил слова своим хриплым голосом – точно таким же тоном он поздравлял меня с желанием стать монахиней и выражал скорбь по уничтоженным на Севере монастырям.

      Пока Норфолк читал, я вспоминала, как мой отец охотился на кабанов. Убить кабана трудно, и поэтому он никогда не отправлялся в лес один. И когда отец находил зверя, слуги долго преследовали жертву, гнали, всячески сбивали с толку, меняя друг друга, пока наконец кабан, ослабевший и испуганный, не падал без сил в чаще и не умирал, заколотый пиками и ножами.

      В камере Тауэра стояла напряженная тишина. Я поняла, что герцог закончил чтение, – он и Кингстон ждали моего ответа.

      – Да, я захватила на Смитфилд последнее письмо кузины, – холодно произнесла я.

      Герцог осторожно взял двумя пальцами еще что-то: ага, цепочка с медальоном Фомы Бекета, который много лет назад подарила мне Маргарет. За день до того, как отправиться на Смитфилд, я зашила медальон в подкладку кошелька, чтобы не потерять.

      – А как насчет вот этого? – спросил он.

      Я пожала плечами, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вырвать цепочку из его пальцев.

      – Вы скажете мне, зачем взяли медальон на Смитфилд, – прорычал герцог.

      И тут вдруг я почувствовала такую злость, что решила: пусть Томас Говард делает со мной что угодно, но я больше не стану его бояться.

      – Этот медальон кузина подарила мне десять лет назад. И я подумала, что если после смерти Маргарет смогу, будучи ее родственницей, получить тело, то похороню этот медальон вместе с ней.

      – Как трогательно. Но мы подозреваем, что этот медальон имеет другой смысл.

      Герцог опять принялся расхаживать по камере: пять-шесть шагов к двери, столько же назад, ко мне. Кингстон напряженно ждал.

      – Фома Бекет бросил вызов своему сюзерену. Он поставил папу римского выше короля. Впоследствии Маргарет и другие бунтовщики сделали то же самое. Как, впрочем, и вы сама, госпожа Стаффорд: ведь вы взяли