Гортензия в огне. Анастасия Сагран

его, но она не воин и сама бы не смогла. Патрик направил её клинок себе в сердце и помог ей. Мальчишка надеялся, что она одумается. Уверен, что он всё просчитал правильно и доверился её выбору. А девчонка всё-таки его не выбрала.

      Брайан тяжело и прерывисто вздохнул, когда Роджер смолк.

      – На моей памяти это первый Сильверстоун, фактически покончивший с собой из-за женщины, – Роджер подошёл к столу, вытащил и раскупорил одну из бутылок и пошёл поливать подсыхающую лужу крови латкором. Затем поднял тело и понёс к выходу.

      Брайан поставил стул и подошёл к Уоррену, чтобы подвести к столу и усадить:

      – Шестьдесят один год прошёл, а боль не стихает. Тагир, родившийся после смерти Патрика… пропал без вести на защите планеты. Уоррен, это какое-то дьявольское проклятие. Теперь я только и делаю, что присматриваю за другими мальчишками.

      Брайан немного помолчал, а Уоррен понял, что такое обязательно надо рассказать и медленно, превозмогая растерянность и горе по потерянному мальчишке, заговорил:

      – Санктуарий однажды поведал, что в пору идеально чистой веры лишился жены и маленьких сыновей, потому что не внял указанию нечистой силы. Это значило в его истории… что Бог указывает нам правила, по которым следует жить ради достижения всеобщего счастья, а дьявол указывает, чего мы можем лишиться, если будем продолжать верить богу.

      – Я не помню ничего подобного в священных текстах, – закрыв глаза, сказал Брайан.

      – Эти священные тексты – история прошлых битв Единого и нечисти. Дьявол же в прошлом не остался, он играет нашими душами здесь и сейчас. Он придумывает новые способы поколебать нашу веру. Возможно же? Тогда согласись, что историю Санктуария стоит дописать к Священным текстам.

      – Дописать?! Ах да… Знаешь, ты действительный, реальный святой империи, ты имеешь право… дописывай. Я права потерял. Да и верить в такое не хочу.

      – Не веришь в коварство дьявола? Его ярость раскалена до предела, и если его внимание полностью не сосредоточено на тебе сейчас, то это не значит, что так было и будет вечно.

      – То, что ты говоришь – ужасно, Элайн.

      – Да, но ты совершенно правильно трясёшься над сыновьями… сколько их у тебя?

      – Если не считать Феррона, то четверо. Рок Син унаследовал титул Ливиаранда после того, как погиб Патрик, Джоселин родился Браненбруком, Кей – Уинфордом, а младший, Люсьен Сатвелл, получил графство Тагира.

      Но тут вернулся снова деловитый Роджер, вручил каждому по вскрытой бутылке латкора, провозгласил тост и принялся расспрашивать Уоррена о последнем путешествии.

      Ближе к завершению рассказа Брайан не выдержал:

      – Ты мог бы сказать, жив ли Тагир? Господь, ты знаешь, никогда не говорил со мной после потери святости. Но с Гиром могло что угодно случится…

      Уоррен сосредоточился на друге и существовании у него сыновей и… не ощутил присутствия Тагира среди живых. Брайан всё понял по взгляду. Роджер что-то ощутил внутри близнеца и тут же, вскочив, прижал рыжую