Звукотворение. Роман-мечта. Том 2. Н. Н. Храмов

себя сказал:

      – Давай подерёмся. Прямо сейчас.

      Тот, на чью долю выпало расплачиваться за собственную же инициативу, странно как-то поглядел на Серёжу, потом:

      – Место плохое! Нужно подальше отойти! А то всё как на ладони видно.

      – Пошли. Пошли подальше!

      Кто-то из парней приблизился вплотную к Серёже:

      – Не боись, Серый! Он тебя сильно бить не будет!

      – Я не боюсь. Я согласен драться когда угодно и где угодно.

      – Слышь, пацаны, пошли подальше! Серый будет драться. Чё, Мурза, не передумал? Ты только не сильно его, а то сам знаешь…

      – Ну что, пацаны, пошли подальше!

      – Айда!

      – Смотрите, шоб Серый не сбежал!

      – Серый сказал, что будет драться когда угодно и где угодно!

      – Всё равно глядите за ним! Сказать-то со страху-сдуру сказал, а вот возьмёт, да улизнёт!

      – Не улизну.

      Спокойно, с отчаянной, но не деланной решимостью произнёс Бородин и зашагал бездорожьем в сторону от пустыря на задворках. Он совершенно не боялся того, что предстояло – был готов сразу же, первым нанести удар ногой в пах Мурзе, потом ринуться на врага(!] и бить, бить, исступлённо бить куда попало обеими руками, если понадобится, вцепиться в глотку… душить, душить… выдрать волосы, располосовать ногтями харю… выдавить глаза… Главное – первым и посильнее ударить носком ботинка ниже пупка, в самое причинное место, и он ударит, не сомневайтесь! Мало никому не покажется. Да он сию минуту готов двинуть со злости – «по яйцам», одним махом рассчитаться за все былые обиды, зуботычины, унижения и страдания, неужели действительно «белой вороны»?! За плевки, оскорбления, синяки на ногах! За тот долбанный гудок, который сломал всю его жизнь, превратил детство в сплошной кошмар. «Неинтересно»! А мне как раз интересно!!!

      Шагал крупно, внешне совершенно спокойно и уверенно, и очень целенаправленно. Не оглядываясь. Словно его вызвали к доске и сейчас будет мелом что-то на ней изображать… Наконец, отойдя макаром таким ещё метров сто-сто пятьдесят, позволил себе остановиться, обернулся…

      От большой группы сорванцов, намеревавшихся побить его, хрупкая горсточка осталась, меньше половины – заядлых драчунов. Мурзы среди них не было.

      – Да ну, он тебя одной левой зашиб бы, потому и ушёл, сказал, неинтересно ему!

      – А чё тут интересного? Семеро на одного?!

      …Что сталось дальше, потом, он Сергей Бородин, забыл – запечатлелось только миражное воспоминание: кто-то похлопал его по плечу (может, просто положил на плечо руку?)… Несколько дней он был героем в классе, пока на волне этой не докатился до прежнего своего положения – «белой вороны». А однажды всё тот же Палищук опять больно ударил его ногой по голеностопу и Серёжа со слезами на глазах проглотил выпад сопливого ублюдка. Но самое страшное подстерегало впереди: пацаны как-то достали чёрт знает где колючую проволоку и привязали ею Серёжу к забору какому-то, после чего измывались над ним, сверх меры глумились… Конечно, Мурза находился в первых рядах.

      Конечно, были и другие примеры, только