Звукотворение. Роман-мечта. Том 2. Н. Н. Храмов

Анатолием Фёдоровичем нот, а после наиграл для себя правой рукой.

      Не только прилив сил внутренних и эмоций ощутил он при этом. Над многими вопросами, кои мучали прежде, словно бы приподнялись мутновато-дымчатые завесы. И действительно, почему человека неудержимо тянет посетить, навестить края, урочища, земли, где бывал, жил, с которыми связано либо хорошее, либо… Говорят: убийц также влечёт на место преступления! А не являемся ли мы невольными палачами, губителями собственных жизней… судеб? Существуем часто безотчётно и лишь иногда мудро выуживаем из прошлого те мгновения, которыми распорядились особенно легковесно, необдуманно, бездарно? И не потому ли происходит умозрительное возвращение наше на пресловутые круги (своя? не своя?!], что подсознательно желает живущий каждый перечеркнуть, уничтожить последующий промежуток времени, отрезок суженого и всяко пройденного пути, как нечто фоновое, несостоявшееся, тянущееся эхом, отголоском слабым и рождённое из подлинно звёздных часов, когда был на гребне, на белом коне!! Пусть даже не из часов прекрасных возникшее, а из суток, недель, реже – месяцев, лет… Ведь только тогда, мнится, был он по-настоящему счастлив, а позднейшее – чистейшей воды времяпрепровождение, полоса [чересполосица!] сплошных сумасбродств, неудач, пустых обещаний, бесплодных усилий, упований, отчуждения… возможно, расплат за грехи-грешки. И чтобы вновь почувствовать свою полноценность, чтобы перехитрить, обмануть самого себя иллюзией приторной, мол, ничего плохого, посредственного в судьбе не было, а чаши весов, сакральных и далеко не призрачных, уравновешены, он, человек, и ныряет в детство розовое, в отроческие годы, куда-либо ещё… Тщетно пытаясь вдохнуть упоительный воздух якобы сбывшегося, бросается… в зазывище, в полымя, ибо нельзя в одну и ту же реку войти дважды, а в реку Жизни – тем паче заказано сие, исключено! В полымя кидается он из жара-пыла вчерашнего, поскольку в том чудесном прошлом на поверку оказывается столько было не идеального, не гладкого! Но память почему-то закрывает глаза на отрицательные стороны, моменты и услужливо, жалеючи, подсовывает сердцу образчики наичистейшего, светоносного, добропорядочного (редкие шероховатости не в счёт…)! Почему? Ответ прост: человек постоянно самоутверждается, а лучшим материалом для этого служат как раз положительные чувства, впечатления. Когда же мы в стрессе, в зашоренности, в тоске и в покаянии вечном, в раздумьях мучительных, память всеядна. Работает против нас… Однако иногда нам удаётся ловко подчинить её воле, умонастроениям своим… Или – кажется так. Вот и подпитываем угоревшие, обожжённые сердца надеждой наоборот! И ещё одно понял Бородин, отошедший от окна: будучи в тех населённых пунктах, где когда-то предавался любви с Наташенькой, он уходил от настоящего, на тот момент – нынешнего, он спасался в хрупкой, вместе с тем и прочной скорлупке, прикрывался ею, будто панцирем, от ударов судьбы, самобичевания, тягот одиночества, в том числе и холостяцкого… Не без Наташиной помощи построив из слов, прикосновений,