Четыре сына. Игры со временем. И. Барс

раскаты гневного рева.

      Молясь Оркусу, чтобы эти существа оказались настолько же медлительными, насколько были уродливыми, Дамаск даже не оборачивался, несясь к своему рысаку, мирно топтавшемуся в паре километрах от черной прогалины.

      Грудь прорезала удушающая боль, и резкий толчок остановил султана, дернув назад. Упав в твердые объятья песка, Дамаск на миг потерялся в пространстве. Открыв глаза, он резко сел, пытаясь вновь вскочить и побежать. Но не смог. Его тело сковали магические путы. Жирный, неприятно сопливый аспарагусовый щуп стиснул грудную клетку, пригвоздив руки к телу. Дернувшись, Дамаск понял, что щуп кто-то держит. Обернувшись, он увидел, как к нему направляется девять мерзких существ.

      Собрав последние крохи магии, султан выпустил огонь на поверхность тела, пытаясь сжечь удавку. Гадкий щуп завонял и задымился, но не исчез.

      Страх начал застилась глаза и дурманить разум. В панике вскочив, Дамаск вновь рухнул в песок, поддаваясь магическому «поводку», который держал один из уродов с глазами.

      Чудовища окружили султана, который замер, словно кролик в террариуме у удава. Тот желтоглазый, что держал его, подошел ближе всех. Он сел напротив Дамаска, медленно обвивая горло мага своими длинными когтистыми пальцами. Неожиданно, один из монстров застрекотал, переходя на рык. Отвлекшийся на шум желтоглазый, вновь посмотрел на Дамаска. Он накрутил «поводок» на запястье и потянулся освободившейся рукой к лицу человека. Слегка царапнув щеку султана, так что выступила капля крови, монстр отстранился, уступая место мутанту с пастью. Жуткое существо жадно втягивало запах мага, время от времени открывая пасть и выпуская длинный тонкий синий язык, будто пробовало воздух на вкус.

      Чувство гадливости даже страх пересилило. Не желая быть сожранным этими тварями, Дамаск собрался полностью иссушить свой Источник магии. Да, он погибнет, но, по крайней мере, сотрет с лица земли эту погань.

      – Сахжа-ар, – прошипел слепой мутант.

      Его тут же оттолкнул желтоглазый, воткнув острый коготь Дамаску в правый бок. Белый заорал. В живот будто вонзился раскаленный кинжал. Боль была невыносимой, и сознание султана уплыло в небытие.

      Кап-кап. Кап.

      Холодные неприятные капли разбивались о лицо Дамаска. Дернув головой, пытаясь стряхнуть влагу, кожу султана оросило еще больше капель. Недовольно открыв глаза, он осмотрелся, пытаясь понять, где находится.

      Фаджар.

      «Дождь? В пустыне?» – подумал Дамаск, посмотрев на небо, где толкались свинцовые тучи, огрызаясь друг на друга зубастыми молниями.

      Вдруг вспомнив, что привело его в пустыню Смертника и обстоятельства, уложившие его в горизонтальное положение, Дамаск схватился за правый бок. Легкая льняная рубашка была разорвана и пропитана кровью. Рана в животе была неглубокой, словно ей уже несколько седмиц.

      Белый прислушался к своим ощущениям. Какого-то чудовищного дискомфорта он не испытывал. Да неприятно,