Проклятая статуя. Елена Казакова

Обещаете? – обрадовался Песинг, но тут же помрачнел.

      Заметив на руке девушки перстень, Фердин огорчился, предположив, что незнакомка уже помолвлена и хотел спросить, но тут его увидели друзья и окликнули. Осознавая, что продолжая говорить о своих чувствах, потомок Радексны, вспомнив о Эмирейке, позовёт его, Тимилия растерялась. Она не желала, что бы о её приезде стало известно Мирантону.

      – Наш дорогой Фердин, мы рады, что ты хотя бы сегодня оставил поиски и решил присоединиться к нам, – сказал, подходя к нему, один из кузенов Фитиньи.

      – Ещё большую радость у нас вызвало то, что ты забыл о несуществующей красавице, которая покорила тебя, промчавшись мимо ваших карет, когда вы по дороге в Мэтл ехали, – усмехнулся второй.

      – Представь нам свою спутницу, – попросил третий мужчина, стоящий за спинами друзей.

      Теперь Тилия осознала, где Фердин увидел её впервые и отчего говорил о пролетевшей весне над заледеневшим лесом. Посмотрев на него, Тимилия покачала головой, и Песинг понял просьбу девушки, однако он не знал, как представить незнакомку друзьям, ведь ему не было известно её имя.

      – Простите, Фердин обещал танцевать со мной, – сказала Тилия и, взяв его за руку, потянула к танцующим парам.

      Войдя в круг, она не остановилась, а прошла к противоположной стене.

      – Почему мы уходим? – спросил брат Эмиль.

      Тия промолчала.

      – Вы ещё сердитесь на меня?

      – Нет, – ответила Тимилия и почти выбежала из зала.

      – Вас что-то тревожит? Позвольте мне помочь вам, – предложил Фердин, следуя за ней по коридору.

      – Вы, правда, этого хотите? – спросила Тия, поворачиваясь к нему.

      – Всем сердцем.

      – Сейчас мне не нужен кавалер, а от друга я бы не отказалась.

      Вздохнув, Песинг, видя сомневающийся взгляд незнакомки, сказал:

      – Я готов им стать. Простите, но я не представился. Фердин Песинг.

      У Тилии едва не сорвалось с губ настоящее имя, но она сдержалась, а сын Фейкуса подумал, что девушка не верит ему, оттого и молчит.

      – Тимилия Кармол.

      – Вы дочь Падоса? – удивился Фердин.

      – Племянница.

      – И что вас опечалило?

      – Жестокость, наполняющая сердца людей.

      – Увы, несовершенств в нас больше, чем достоинств.

      Тилия, огорчённая соглашением стариков, которого сама желала, тяжело вздохнула.

      – Через месяц мы возвратимся в родовое поместье. Позвольте пригласить вас, вместе с дядей, конечно, – сказал сын Фейкуса.

      – Благодарю, но вскоре я покину столицу, – отказалась Тия.

      Вспомнив о том, что Кармол выдумал о герцоге Тирдосе, она добавила:

      – Я еду к жениху.

      – Скажите мне, кто он и я убью его! Я никому вас не отдам! – воскликнул, побледнев, Фердин.

      – Вы с ума сошли. Я вам не принадлежу, и никогда не принадлежала!

      – Простите, Тимилия, но одна мысль о том, что вы кого-то любите, лишила меня разума, – извинился Песинг.

      – Я