Азбука чувств. Римма Павловна Ефимкина

показатели, и если горе за год не переходит в принятие, это может означать, что клиент «застрял» на одной из фаз, подавив горевание. Участие психотерапевта может способствовать облегчению выражения клиентом внутренних переживаний. Конечная задача психотерапии в том, чтобы образ утраты клиента занял свое постоянное место.

      Работа с процессом горевания требует специфических навыков от специалиста. Поскольку на этапе проживания клиентом боли нужно поощрять слезы, крик и другие проявления эмоций, а не прерывать их, то важно, чтобы психотерапевт не боялся этих переживаний, а был рядом и сопереживал. Принимая решение о начале работы с горюющим клиентом, психотерапевту следует соотнести степень тяжести данного конкретного случая с собственной эмоциональной готовностью иметь дело с такими переживаниями.

      24. Горечь

      Слово «горечь» образовано от прилагательного «горький», которое в свою очередь связано с глаголом «гореть», а первоначальное значение этих слов – «горячий», «обжигающий». Горький буквально – «такой, который жжет».

      Синонимы к слову горечь: сожаление, горе, печаль. Если говорить не о вкусе, а о чувстве, то имеется в виду психическое состояние, обусловленное переживаниями утраты и сопровождающееся снижением интереса к внешнему миру, погруженностью в себя и поглощенностью воспоминаниями, вызывающими неприятный осадок.

      Лев Толстой блистательно передает это состояние своего героя Андрея Болконского, прямо не называя его чувство горечи словом, но используя художественные приемы, не оставляющие разночтений. Он пишет, что князь Андрей вскочил, «как будто кто-нибудь обжег его», указывая на главное качество горечи – жжение. Это состояние Андрей переживает перед смертельной битвой, понимая, что, возможно, он завтра погибнет, и тогда становится особенно горько от сознания утраченных возможностей, не пережитой радости и счастья.

      «Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать. Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно-поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда,