Купидон с гранатометом. Юрий Леонидович Харин

Так что можешь идти по своим делам со спокойной совестью.

      – Да что с тобой? Ты, что обиделась? Так я же тебя и пальцем не тронул, ты что?

      – Вау! Если твой принц послал тебя в известном направлении – принцесса что же, должна прыгать до неба?

      – Никуда я тебя не посылал. Я просто решил, что надо вовремя остановиться.

      – Кому?

      – Мне.

      – А как же теперь я? – спросила я, чувствуя, что на глаза навертываются слезы.

      – Прости, глупо все получилось, – произнес он.

      – Ах, прости… большущее тебе спасибо за вежливое обращение с барышней!

      – Ты чего злишься-то?

      – Я злюсь?! Я – злюсь?! Господи, да что мне злиться-то?! Все ведь так прекрасно!

      Я выпалила все это и отчалила. На этот раз Богдан не догнал меня, сколько я не ждала.

      Потом я ехала домой в электричке и смотрела в окно. По щекам слезы текли как у дуры.

      В общем, с того самого дня завертелась, закружилась моя жизнь и понеслась как скорый поезд, но не вверх, вниз или вперед, а куда-то вбок и зигзагами…

      Но все это случилось уже потом, а в тот вечер я шла по улице к себе домой и обливалась слезами.

      Странно, но наша улица была в тот вечер абсолютно пуста, никто по ней не ходил, словно бы начался какой-нибудь комендантский час или стояла глубокая ночь. Но не было ещё и десяти, да и окна домов светились человеческим присутствием. Но они не могли заполнить ту пустоту, которая образовалась во мне. Я была как выжатый я лимон и больше ничего. Я была как увядшая роза, потерявшая всю свою привлекательность в тот миг, когда завял ее последний лепесток. Впрочем, я и в незавядшем состоянии далеко не была розой. Так, репейник или что-то в этом роде. Просто репейник почувствовал себя розой на какое-то мгновение, вот и всё. Не перестав быть все тем же, чем и был.

      И тут ощущение пустоты лопнуло: из подземного перехода, разрушив всю картину мистически опустевшего города, вышла молодая парочка, не прекращающая целоваться.

      «Глупенькие, зачем они занимаются всей этой мелочевкой, – подумала я, – им бы надо пользоваться моментом безлюдья и как следует совокупиться!»

      А потом я лежала на кровати, обняв подушку, и продолжая громко плакать. Благо, что никто не мог помешать мне выреветься. Боль, насквозь пронзающая сердце, рвалась наружу, сжимая железными тисками внутренности. Голова раскалывалась пополам, глаза болели от слез, которые обжигали лицо и никак не хотели останавливаться. Эмоции душили меня, разрывали на части душу.

      – Во имя чего эта моя внезапно свалившаяся на меня любовь? – шептала я. – Какая от нее польза? Она ведь на самом деле никому не нужна! Она может только мучить, не принося никому радости. Во имя чего она меня настигла?! Во имя какой надежды, во имя какой мечты?!

      Потом я немного успокоилась, встала и подошла к окну. Окно по случаю невероятной духоты было открыто, и я ощутила, как дрожь у меня прошла по всему телу: так захотелось перелезть через подоконник – и вниз, вниз, вниз…

      Однако испугалась, дура, не смогла решиться.

      От страха все во мне занемело, даже мозги.

      Стояла как кол и пялилась