Война амазонок. Альбер Бланкэ

тебе, друг мой, клянусь тебе, клянусь вам всем. Но для того, чтобы выполнить обещание, надо прежде всего узнать виновника этого гнусного поступка.

      – Монсеньор, я осведомлялся, – отвечал Ренэ, – и узнал, что в этом деле замешан один из ваших людей.

      – Один из моих людей?

      – Ле Мофф, – сказал Жак, – я узнал его среди тех, которые так отделали меня, а мой племянник Ренэ уверился в этом, расспросив одного из разбойников, которыми тот командует.

      – Мофф не мой, – отвечал герцог, – это негодяй, нанимаемый кем угодно, пока не попал на виселицу.

      – Человек мне признался, что Ле Мофф служит вам уже три дня.

      – Неправда, человек солгал.

      – Герцог, мы не сомневаемся в вашем слове, вы довольно известны парижанам, но теперь мы лишены вашей помощи и надежды на мщение.

      – Монсеньор, – сказал носильщик, – я прошу вашего правосудия не за тот удар шпаги, который я получил. Слава Богу, у меня голова крепкая, я выздоровею, но моя дочь…

      – Твою дочь я хочу тебе возвратить, но для этого мне нужен Мофф, я сумею заставить его признаться, где он ее спрятал. Если будет нужно, я отдам его в Шатле.

      – Где он может быть? – спрашивали друг друга присутствующие.

      – Он основал свою главную квартиру в «Красной Розе», – сказал кто-то в толпе.

      – Он исчез оттуда с нынешнего утра, – возразил Ренэ.

      – Двадцать пистолей тому, кто приведет его ко мне, – сказал герцог.

      – Деньги выиграны, монсеньор! – раздался громкий голос позади всех.

      Толпа тотчас расступилась, и глазам всех предстал разбойничий атаман. Он стоял, спокойно прислонившись к дереву, скрестив руки, дерзко надвинув набекрень шляпу и держа шпагу между ног.

      – Вот Ле Мофф! – сказали все не без страха.

      Мансо, подняв голову, подошел к тому месту, откуда раздался голос, так знакомый ему. Но Ренэ опередил его и собирался броситься на атамана разбойников, которого по справедливости считал виновником своих несчастий.

      – Позвольте! – сказал Ле Мофф, протягивая руку вперед, – я только герцогу Бофору дам отчет в своем поведении.

      На эти слова толпа ответила ропотом, и, может быть, популярность Бофора пострадала бы от намека разбойника, если бы любовь, внушаемая им народу, не была так глубока.

      – Подойди и говори громко, – приказал принц, делая знак своей тростью, – я не имею секретов от этих добрых людей. Если им интересно узнать, что ты сделал с молодой девушкой, ты должен говорить при них.

      – Э! Монсеньор, очень мне нужна девчонка такого рода.

      – Негодяй! – закричал Ренэ, угрожая Ле Моффу.

      – Зачем же ты ее похитил?

      – Можно ошибиться.

      – А! – сказал принц, смутно угадав, в чем дело.

      – Возвращайтесь домой, господа Мансо, дядя и племянник, вы найдете там мадемуазель Маргариту здоровой и невредимой.

      – Ты говоришь правду? – вскричал носильщик.

      – Я сам отвел ее туда десять минут назад.

      – Если ты это сделал, я прощаю твои прежние злодеяния