Война амазонок. Альбер Бланкэ

где золото и солнце сливаются в таких восхитительных оттенках… Которая из них?

      Он вдруг вздрогнул, внезапная краска покрыла его лицо.

      – О! Эти бедные Мансо, надо их утешить, помочь им. Рынки провозгласили меня своим королем, я прежде всего обязан позаботиться о моем народе.

      Один, без своей обычной свиты, он направился к набережной.

      Глава 4. Королевство герцога Бофора

      В те времена парижские рынки были далеко не тем великолепным монументом, который ныне составляет предмет зависти целой Европы – это было просто ограниченное пространство между улицами Сен-Дени, Прачечной и Железного ряда.

      Со всех сторон фонтан Невинных окружали скромные лавчонки; товары на лотках и столах были большей частью под огромными зонтиками, защищавшими их от бурь и непогоды.

      Место госпожи Мансо находилось на северной стороне от улицы Сен-Дени и почти посредине Железной улицы. Верная своим привычкам и покупателям, госпожа Мансо явилась на свое место рано на заре. Но беспокойство терзало ее душу, у нее не было сил вести торговлю, и вскоре она пошла по улицам, призывая громкими криками Маргариту, бросая на каждый дом взгляд разъяренной волчицы. Ярость и скорбь волновали ее сердце. Мало-помалу толпа женщин собралась вокруг нее.

      Однако Мофф не солгал.

      Едва возвратилась она домой, полоумная от печали и усталости, как вдруг кто-то бросился ей на шею.

      То была Маргарита.

      – Матушка, это я! – радостно закричала она.

      Мать крепко прижала ее к своей груди. Долго стояли они, обнявшись и вдруг обе оглянулись.

      Глазами Маргарита искала людей, которые привели ее домой, и от которых она вырвалась, увидев мать, но они оба исчезли.

      – Мы уже знаем, кто тебя похитил, – сказала мать, угадывая ее мысли.

      – Знаете? – удивилась Маргарита, с испугом глядя на мать.

      – Да, сейчас узнали. Твой отец тоже искал тебя, забыв о своей ране.

      – Батюшка ранен?… Правда, а я было забыла.

      – Отец, опираясь на Ренэ, тоже звал тебя громким голосом, тогда ему закричали со всех сторон: «Маргариту похитил герцог Бофор».

      – Герцог! Полноте, матушка, не верьте этому.

      – Я и не верю, однако это имя повторяли все, и твой отец отправился к герцогу.

      – О, Боже! Мне надо… – закричала Маргарита, вырываясь из рук матери.

      – Что тебе надо?

      – Нет, это не он! Нет, нет… я уверена, не он, однако… тоже белокурые волосы… Ах! Если это так… Какой позор!

      – Маргарита, что с тобой?

      – Боже мой… у меня темно в глазах… Какие слова… Мне дурно, матушка, я умираю.

      Бедная девушка упала без чувств, и если бы мать не поддержала ее, она разбила бы себе голову.

      С помощью соседок, безмолвных и испуганных зрительниц этой сцены, госпожа Мансо перенесла дочь в комнату.

      С самого утра малютка Мария была заперта одна в доме. Увидев мать, она бросилась к ней навстречу с улыбкой на лице и с глазами, полными слез: бедняжка не понимала, зачем ее оставили одну.

      Но она перестала улыбаться, когда увидела без чувств сестру, которую положили