Война амазонок. Альбер Бланкэ

к другой, чтобы скрыть истинную любовь к тебе и таким образом оградить тебя от злобы и коварства людей?

      – Правда, правда! Я с ума схожу!.. О! Мой возлюбленный Франсоа!

      Бофор покрывал поцелуями руку, которую она уже не отнимала, другою же рукой она гладила с упоением белокурые волосы принца.

      – Ах! – сказала она, – он мой, он принадлежит мне, этот герцог, этот принц, внук величайшего короля в мире, самый благородный, самый храбрый и лучший, прекраснейший человек из смертных.

      – О! Моя Луиза!..

      Бофор поднял голову, и губы их встретились, но Луиза тихо оттолкнула его и, казалось, припоминала что-то важное.

      – Милый принц, сегодня я дрожала за вас. Как я боялась! Я знаю, сколько у вас завистников, я знаю, что некоторые царедворцы поклялись погубить вас из зависти к вашим успехам.

      – Я не боюсь их, моя дорогая, и даже, признаюсь вам, рассчитываю на вас, чтобы сделать некоторых из них моими друзьями. В особенности один из них непременно будет другом моим, если только вы захотите.

      – Кто это?

      – Маркиз де Жарзэ.

      – Да, я и сама так думаю, но герцог де Бар! Вот кого я больше всех боюсь!

      – И вы правы, потому что это низкий и мстительный человек, но я сумею держать его в руках.

      – Умоляю вас, Бофор, будьте осторожнее.

      – Вы дрожите, Луиза?

      – Мне страшно.

      – Вы, такая твердая и мужественная, вы, которую я видал спокойной и мужественною посреди грозных опасностей, вы боитесь одного человека.

      – Я презираю преграды, когда несусь на бешеном коне в лесах и над пропастями. Но совсем иное дело тревожиться, опасаться за жизнь того, кого любишь.

      – Ах, Луиза, зачем вы так говорите?

      – Потому что я люблю вас, потому что ставлю ваше сердце рядом с моим.

      – Вы отнимаете у меня силы и мужество.

      – Я! Я отнимаю у вас силы?

      – Да, ваш голос, ваше сердце и вся сила души должны быть нераздельны со мной, для того, чтобы укреплять меня на моем тернистом пути.

      – Но отчего бы не позволить совершаться событиям, как судьбе угодно? Кардинал будет изгнан, Гонди будет первым министром, а вы – генерал-адмиралом.

      – Ах! Луиза, я стремлюсь к высшей цели, и только вами и для вас мои мечты возвышаются, мое честолюбие не знает пределов.

      – Не знает пределов? Неужели вы не довольствуетесь быть любимым, обожаемым?

      – Послушайте, Луиза, если б я одиноко совершал свой путь, приготовленный мне судьбой и случайным рождением, то я удовлетворился бы своим жребием, увеличивая собою ряды беспечных и легкомысленных царедворцев, но любовь к вам внушила мне честолюбие, которое напугало бы меня самого, если б душа моя не была преисполнена вами.

      – О! Говорите, любимый принц, говорите! И меня иногда терзают такие же мечты!

      Бофор задумался. Казалось, тревожные мысли волновали его душу: он чувствовал, что молчание невозможно, а слова как-то не сходили с языка.

      – Разве вы не верите мне? – спросила женщина с упреком и любовью.

      – Ах! Луиза, Луиза,