Оттепель не наступит. Даша Пац

послушай…

      – Не стоит, – холодно перебила меня сестра.

      Она резко обернулась, отчего её кудри смешно подпрыгнули. Однако мне было не до смеха.

      – Я понимаю тебя. Злишься на папу. Есть за что. Но ты пообещала, – её голос дрогнул. – Куда ты пойдешь? К своим друзьям?

      Я нервно усмехнулась и возразила:

      – Ты всё неправильно поняла.

      – Правда? – настаивала сестра. – А, по-моему, всё правильно. Ты опять убегаешь. Опять меня бросаешь.

      На последней фразе чувство вины поглотило меня целиком.

      – Агги, я…– нервно бормотала, пытаясь найти себе хоть какие-то оправдания.

      Но это было уже неважно. Я видела, как дрожат хрупкие плечи Агаты. Она старалась не плакать, но не выдержала. Уронив шапку на пол, подошла к сестре и крепко обняла её.

      – Ты же знаешь, что в этом нет моей вины.

      Агата вдруг отпрянула, заглянула в глаза и серьёзно, хоть и немного по-детски, спросила:

      – Да? А почему тогда ты не вернулась?

      Ответа у меня не нашлось. Потому что вопрос риторический. Сестра отвела взгляд и нахмурилась. Её руки сжались в кулаки. И вдруг я случайно перевела взгляд за её плечо. В духовке вспыхнуло пламя.

      – Чёрт! – выругалась я и кинулась открывать дверцу.

      В лицо ударил чёрный едкий дым. В горло и глаза будто от души насыпали песка. Я закашляла. Из-за спины сестра плеснула в духовку воды. Вторая порция дыма не заставила себя ждать. Мы закрыли носы и выбежали из кухни. Пока я практически выплёвывала лёгкие, Агата бросилась открывать окна.

      – Видишь? – хрипло сказала я. – Стоит мне прийти в этот дом, так всё сразу выходит из строя.

      И тут я заметила, что щёки Агаты раскраснелись и стали цвета спелых помидор. Я вмиг забыла о духовке, дотронулась до лба сестры и констатировала:

      – Горячая. Агги, ты сегодня принимала таблетки?

      Сестра отвела взгляд и быстро направилась в кухню.

      – Посмотрю, что с курицей случилось.

      Я пошла следом. Дымка и запах гари всё ещё раздражали дыхательные пути. Лающий кашель снова стал рваться из груди.

      – Иди в гостиную. Я пока здесь проветрю, – торопливо сказала Агата.

      Но я лишь прислонилась к обеденному столу, сложила руки в карманы и с укором посмотрела на неё. Сестра избегала моего взгляда и суетливо пыталась реанимировать сгоревший ужин. Я серьёзно сказала:

      – Агата, это не шутки.

      Она повернулась ко мне в пол-оборота и виновато посмотрела исподлобья.

      – Мне от них плохо, Юна, – почти шепотом сказала Агги. – Я чувствую, будто из меня забирают жизнь. Ничего не хочу. А когда пропускаю хотя бы один приём – всё хорошо.

      Я взяла её за ладонь, а второй рукой сжала плечо.

      – Понимаю, милая. Но и ты должна понять. Это жертва, которую приходится терпеть. Ради тебя. Ради нас. Мы не хотим тебя потерять.

      Сестра поджала губы.

      – Я знаю, Юна, – всхлипнула она и сползла по стенке на пол. Затем обхватила колени и продолжила: – Но мне надоела