С нами Бог. Виктор Васильевич Свинаренко

надёжного из своих гусар, – поляка Облама.

      По пути к нашим, с Обламом случилось приключение, значительно его задержавшее.

      Измученный долгой ходьбой по буеракам, взгоркам, перелескам, – отдалились-то мы довольно-таки на значительное расстояние от нашего полка, – повстречал он какого-то крестьянина и попросил его подвести, насколько даёт возможность, к линии фронта. Тот не отказал.

      На беду – при пересечении шоссейной дороги – им встретился немецкий обоз. Пришлось Обламу растянуться на дне воза. Мужик закрыл его соломой и со спокойным видом продолжил путь. Немцы, однако, заметили чужую подводу, и один из пруссаков подошёл к возу, уселся на солому и приказал не сворачивать с шоссе, – ехать по пути обоза. Так и ехали, – Облама под соломой, а немец, ничего не подозревая, на нём… долго так ехали.

      Из объяснений Обламы скажу, подумал он, что в самый немецкий штаб приедет… Стал соображать, как вывернуться из такого положения.

      Через некоторое время услышал:

      – К реке подъезжаем, по мосту пойдём, – проговорил крестьянин.

      Немец что-то ответил ему на своём языке.

      – Не понимаю, господин немец, – проговорил крестьянин, – по мосту говорю, пойдём.

      Услышал эти слова Облама и, недолго думая, выскочил из-под соломы. Немец с перепугу даже перевернулся. Гусар прикладом его по голове, а сам сбросил шинель да через перила в реку. Пока к телеге подбегала обозная прислуга, Облама был уже далеко от берега и уносился течением за изгиб реки. Перепуганный мужик, сообразив, что немцы не оставят его в покое – расстреляют, улепётывал во весь дух в ближайший лес.

      Вылез Облама на противоположный берег, мокрый, как курица, добрался до ближайшей деревни, встретил добродушных поляков и те дали ему крестьянскую одежду. Переоделся и только к лесу стал подходить, как навстречу ему немецкий разъезд – искал русского солдата, – его. Облама, разумеется, направил разъезд, в обратном направлении, – в немецкий тыл, а сам, дай Бог ноги, в лес и в сторону своего фронта. Помыкался, но всё-таки добрался до нашего полка и доставил моё донесение в штаб. А в это время мой эскадрон уже «нащупали» австрийцы, и я, волей неволей, вынужден был переменить стоянку. Решил продвигаться в Хробежские леса.

      Только тронулись из леса, и вышли на опушку, глядь – за речкой верстах в трёх от берега идёт австрийская конница. Не желая бесцельного боя, я повернул эскадрон на север и двинулся к шоссе, приказав арьергарду наблюдать за кавалерией врага. Подошли к противоположной опушке, вижу – по шоссе тянется обоз. Вынуждены были задержаться в лесу, пропустить его. В это время прискакало моё прикрытие – арьергард и докладывает:

      – Конница перешла реку вброд и движется по направлению к нам. Тут уже медлить нельзя, – надо атаковать обоз. Выпорхнули мои молодцы из лесу и марш-марш на обоз. Трудно вам передать ту суматоху, какая поднялась в обозе…

      Вся обозная