Каратель. Иван Тропов

виски. Глаза у нее слипались. Мне показалось, что она сейчас просто рухнет на стол, да так и заснет с головой на руках.

      – Влад, не мучьте бедную женщину. Я очень, просто ужасно хочу спать.

      – Я вижу. Но почему? Ведь вы спали всю ночь.

      – Возможно, это из-за занятий с вами. Думаете, я часто вот так вот, неотрывно, занимаюсь с кем-нибудь?..

      Я внимательно разглядывал ее. Если вчера вечером она и казалась несколько обеспокоенной и раздраженной, то уж никак не усталой. И уж точно не до такой степени.

      – Будьте добры, отпустите меня… Обещаю, вечером мы все наверстаем.

      – Постарайтесь выспаться, пока меня не будет.

      Она ушла, гремя цепью.

      А я сидел и пытался понять, что же во всем этом мне не нравится больше всего.

      То, что я пропустил занятие? Жаль, но поправимо. Наверстаю. В этом, пожалуй, нет ничего страшного. Но было еще что-то…

      Почему-то я чувствовал себя не в своей тарелке. Что-то было не так.

      Но что…

      Может быть, дело в Диане?

      И даже не в ее странной сонливости. Не только в этом дело. Что-то в ней изменилось…

      Но вот что именно? Будто ушло какое-то напряжение, что сидело в ней. Страх – вот что ушло из нее.

      Или – кажется?

      Может быть, я себя накручиваю? И совершенно зря. У меня реальных проблем полно, чтобы еще за призраками гоняться.

      Но что – если не кажется? Может быть, она в самом деле что-то сделала? Что-то, что избавило ее от страха…

      Я взял фонарь и спустился в подвал.

      Фонарь мог бы и не брать. Здесь пахло жженым жиром, ярко светили свечи, налепленные на камни алтаря. Диана следила за тем, чтобы горела каждая шестая, меняла прогоревшие. За колонной, на которой висела морда, стояли два огромных ящика этих странных черных свечей. Еще надолго хватит.

      Козлиная морда глядела на меня как на старого приятеля. В рубиновых глазах играл свет свечей – и почти добродушная ухмылка: пришел поиграть, мальчик? Ну, давай поиграем…

      Надо бы вырвать эти глазки, и запретить Диане жечь свечи под алтарем. Но сейчас не до них.

      Я присел у трубы, вмурованной в пол. Повел фонарем по бетону вокруг. Не долбила она его? Не скребла, пытаясь подкопать трубу? Я-то знаю, что ее не вырвать, там внизу в ней тоже есть дырки, в них пропущены железные пруты, уходят под соседние плиты. Если вырывать трубу, то только вместе с прутьями, свежей кирпичной кладкой и плитами вокруг, центнеров пять сразу. Но сверху-то этого не видно.

      Следов не было. Даже намека.

      И все-таки я подергал трубу – не шатается? Подергал двумя руками. Труба сидела как влитая. Я снова взял фонарь, внимательно осмотрел соединение трубы с цепью.

      Пошел дальше по цепи, внимательно осматривая каждое звено. Цепь равнодушно позвякивала.

      Я уже проверял цепь – в первую ночь, перед тем, как прицепить ее к трубе. С тех пор ничего не изменилось. Ни одного подозрительного звена. Ни одного надпила, даже царапинок нет.

      Шагая вдоль цепи, я поднялся по лестнице. Вслед за цепью дошел до комнаты