Необычная жизнь обычного человека. Мужская сторона отношений, семьи, работы, дружбы. Артур Омшаринский

началом урока я сидел в форме на перилах, и ко мне подсел Заки. Афганец. Самый младший брат. И что-то мне начинает говорить. Я лишь отвечаю «Yes, yes». И тут я слышу:

      – На Севастопольской я жил.

      Стоп!

      – Ты че, – спрашиваю я, – по-русски разговариваешь?

      – Ну да! – говорит он. – Я же с тобой по-русски говорю.

      Я долго смеялся.

      Вообще, они – политические беженцы из Афганистана. Через Узбекистан перебежали в Россию и приехали в Москву. Торговали на рынке всякой бижутерией и снимали квартиру на Севастопольской. Это он мне и объяснял. Тут-то мы и начали дружить. Я называл их чурками небритыми, а они меня кукурузником. Смешно. Мы еще мало с ними общались, и мне буквально через пару недель жизни в Штатах везде слышался русский язык. Оно и понятно. Слух привыкал к чужому языку, да и сам обучаешься. Отец говорил, что скоро думать начну на английском. Бред, думал я. А на самом деле так оно и было. Привыкаешь к языку, постоянно на нем разговариваешь, и мысли уже автоматически приходят на чужом языке.

      Спускаясь по лестнице с очередного урока, я слышу, как кто-то говорит на матерном русском. Это уже мне не казалось! Это были узбек Аслан и Юра. Конечно, армяне, узбеки, грузины – все были русскими. Так они себя называли. «Эй, пацаны! Вы русские, что ли?» – спросил я. А они: «Да». Ну, мы и разговорились. Подружились. С узбеком этим я не особо общался, конечно. А вот Юрик стал моим другом. Сейчас мы, конечно, редко с ним общаемся. Но… В общем, мы подружились.

      Поначалу я везде ходил с ними. В школе там стандартно: завтрак и обед. Завтрак около 11-ти был, а обед – около часу. И длились они около часа. Мне было там всегда скучно и одиноко. До знакомства с ними я был один. В основном на этих переменах все сидят по расам – негры с неграми, латиносы с латиносами, иранцы со своими. По расам. Но русских, конечно же, очень мало.

      Каждый день первого года был для меня, как день сурка. Первая пара – английский. В классе нас было немного. В основном мексы одни были. И что самое интересное, в классе мы тоже сидели по расам. Сначала я. Потом афганцы, рядом с ними иранцы и дальше вся Латинская Америка. Мне просто повезло с этими афганцами, иначе бы я просто затухнул там. Если я не понимал, они мне объясняли, что говорит учитель. А как американцу объяснить русскому на английском, который он не знает? Да никак. Без бутылки точно никак.

      После английского у меня была физ-ра. Не знаю, как в других штатах и школах, но у меня было так: территорию после звонка закрывают. На ворота вешают замок. Ты идешь в раздевалку. У тебя свой шкафчик. Оставляешь там все свои вещи. И идешь на место к своему классу. А место твое обозначено номером на асфальте. Так получилось, что я опять с афганцами был. Скучать мне с ними не приходилось. И слава богу!

      Была у меня пара случаев на этой физ-ре. После урока спускаюсь я, значит, по лестнице, и тут какой-то нигер толкает меня в спину. На лестнице, блять. Не долго думая, я с левой руки хочу ударить в лицо. Но тут такой амбал чернокожий ловит мой кулак.

      – Hey!