Шаровая молния. Петр Анатольевич Елизаров

стойки с задумчивым видом, словно древнегреческая статуя.

      – Что странно? – спросил Алексей и отвлекся от телефона, повернувшись к другу. – Что мы очнулись сегодня так рано? Так это ничего страшного, не переживай… из-за школы, чтоб ее!

      – Нет, – отрезал Ретинский, – не в этом дело. Почему мы всегда по пьяни приезжаем на хату к твоим предкам, а не к тебе?

      Вершинин задумался:

      – Хм, – фыркнул он. – Не знаю. С детства приучен, наверно. Да и ничего страшного: родаки привыкли, – сказал Леша, попивая холодный коктейль из большого стакана с долькой лимона на краешке и расхаживая вокруг, любуясь домом, раскидывая руки врозь, как бы показывая своему другу волю, свободу, простор, роскошь и богатство. И тут он торжественно заявил. – Двери этого дома, – хвастливо и гордо говорил он, – всегда для меня открыты, как и для моих предков открыты двери моей квартиры!

      Конечно же, здесь он слукавил, чтобы произвести впечатление на Витю Ретинского, который зачарованно слушал его, наблюдал за величественными движениями господина-хвастуна. За всю свою жизнь Вершинин ни копейки денег не заработал – все было куплено родителями. Алексей воспринимал это, как некие дары в его адрес. За то, что он есть на этом свете и радует предков своим существованием. Неслыханная наглость.

      Витек уже давно чуял аромат виски, витающий по комнате и источающийся от Вершинина, долго не решался открыть рот, но потом все-таки выдал:

      – Мне бы хоть опохмелиться предложил, жадина! А то дел сегодня куча – боюсь, шея сломается.

      – Ага, знаю я твои дела! – нагло налетел на него Вершинин, решив отказать, но потом подумал, что так будет нечестно. – Ладно, бедолага, имел ночью двух баб сразу, умаялся, бедный. Так уж и быть. В шкафчике под столом возьми, – Алексей указал на приоткрытую дверь отцовского кабинета, через которую виднелся письменный стол, полный всяческих бумаг, аккуратно разложенных по стопкам. Окна в кабинете были плотно зашторены; из коридора также было видно пару кресел, журнальный столик и огромный книжный шкаф. Витек побежал туда, а хитрожопый Вершинин достал из стойки недопитый бокал виски и залпом залил в себя остатки напитка.

      – Здесь коньяк полупустой! – крикнул Виктор.

      – Все правильно, – ответил Леха, – тащи его сюда!

      Витя принес бутылку коллекционного отцовского коньяка. Увидев ее, Вершинин удивился:

      – Ах, она еще не кончилась! Отец обычно употребляет, – стукнул он по бутылке, – когда пишет речи или в бумажках своих банковских роется, что еще хуже первого. Ни хрена я в этом не шарю… не понимаю эту бодягу и все, – тут на него немного подействовал коньяк, перемешанный с виски. Обычно Леша не позволял кому-то усомниться в своих умственных способностях. – Но одна я знаю точно: это ужасно прибыльная штука.

      Вершинин заявил это с ноткой хвастовства и гордости, аккуратно намекнув Витьку, чтобы он оглядел роскошь помещения и вообще всего дома, чтобы убедиться в сказанном. Витек изначально вырос в менее благополучной среде, нежели Алексей,