Шаровая молния. Петр Анатольевич Елизаров

оттого, что выплеснул накопившийся гнев от множества проблем и должников на ни в чем не повинного наркомана.

      – Наскреби где-нибудь бабла… и получишь, что хочешь, – буркнул Трофим и ослабил хватку, дав Рыжему отдышаться.

      – Но я не знаю, – вновь принялся давить на жалость Рыжий, взявшись за голову, – у меня уже ничего дома нет. Ни золота, ни серебра, ни копейки – ничего! – пустив слезу, жаловался он, не отставая от Трофима, который вышел на улицу, чтобы покурить и вдохнуть прохладный ночной воздух.

      – Блять! – удивился Трофим, покачав головой. – Бедные твои родаки – наверняка хорошие и уважаемые люди, а такого козла воспитали! Видел я и бедных, и богатых, и их деньги, добытые по-разному. Видел и их слезы, их последние слова. Исполнял их последние желания, а ведь они всегда были одни и те же… Нюхнуть, уколоться… и улететь. Без зелья все в этом мире разные, а с ним – все равны. Умирают все одинаково, в одних и тех же условиях, – размышлял Трофим. В этом городе всем этим смертельным делом заправлял он, и все эти несчастья происходили по его вине.

      – Я смерти не боюсь, – заявил Рыжий, не отлипая от Трофима и вдыхая вонючий дым от его сигареты.

      – Да ладно?! – удивился паренек с сигаретой, вновь желающий отчитать Рыжего за все его смертные грехи. Того охватила легкая дрожь. – А чего же ты боишься, если смерть тебе не по чем?! Боишься родителей подвести, работу потерять, экзамены завалить, состряпать ребенка телке своей, в долги залезть?! Ничего у тебя не осталось. Нечего больше уничтожать. Так что позволь мне внести ясность, – Трофим затушил сигарету и подошел к Рыжему вплотную, – уже поздно что-то делать. Ты давно обо всем позаботился, тварь подзаборная! Зачем тянуть, если все ради чего живешь уже давно в глубокой жопе?! Только наркота у тебя и осталась. Я ем на завтрак таких, как ты. Я ваш спаситель, ваш всевышний! Даю надежду, когда все пропало, – возвышенно заявил Трофим.

      Он застегнул руки в замок за спиной и, ухмыляясь, стал молча рассматривать Рыжего: «Смерть твоя уже пришла», – подумал Трофим и послал жирный плевок мимо Рыжего прямиком в траву.

      – Сейчас ты готов молиться на меня… Готов сделать все, что я тебе скажу, лишь бы получить желаемое, – продолжил Трофим. – Мурашки побежали, да?! Как же ты жалок! Пойми, у тебя нет выхода! Нет обратного пути. Только путь вперед. Конечно, не по красной дорожке, а по дорожке, выстланной белым порошочком. Это единственный выход – единственное на что ты, мразь, способен! – Трофим помолчал и добавил. – Твое тело в ловушке, в моей ловушке, и теперь я решаю, когда тебе умереть, когда жить и когда принимать. Прискорбно, но что поделаешь. Все вы, слабаки, такие. Плюхаетесь в омут и не знаете, как из него выбираться. А потом унижаетесь! Так вам и надо! Да, что-то я добр в последнее время – нужно с этим завязывать. Будем учить вас дисциплине. Короче… Без деньжат я не могу тебе помочь.

      – Я прошу тебя войти в мое положение, – сдержанно выцедил Рыжий, будто не слушал Трофима.

      Трофим был настолько бессердечен, что часто жонглировал жизнями обреченных, как душе было угодно, словно