Шаровая молния. Петр Анатольевич Елизаров

где стоял старый гарнитур, такой же древний стол, задвинутый в угол, на стене висел покрывшийся пылью телевизор. Из кухни можно было попасть на холодный балкон, заваленный всяким хламом – его бы вынести, но мужских рук в доме нет, а нанимать грузчиков было накладно. В левой стороне прихожей была дверь, через которую можно попасть в зал: он был сравнительно небольшой; его можно было сделать более просторным, если передвинуть в нем кое-какую мебель, а пока она стояла неудобно и неправильно, только загромождая проходы. А празднично накрытый широкий стол и стулья, стоящие рядом с ним, превратили эту комнату из зала в какую-то тесную кладовку. К столу прилегал белый диван, накрытый потрепанным покрывалом (наверное, для того, чтобы гости не запачкали единственную недавно купленную вещь). Ближе к большому окну у дивана стоял заваленный книгами компьютерный стол. Стена напротив по всей своей длине была закрыта множеством шкафов и тумбочек, на одной из которых стоял накрытый по старинке кружевной тряпочкой телевизор. На узком подоконнике за полупрозрачными занавесками, обтирающими пол, стояли горшки с цветами. Единственное достоинство зала – желтые обои и множество света: висела большая люстра, стояли торшеры, а обои только преумножали весь этот свет. Еще одну деталь заметил Дмитрий – отсутствие пластиковых окон. Все окна были деревянными, покрашенными в белый цвет. Подобные окна имели только две функции: либо никогда не закрываться до конца, оставляя щели, в которые вечно сквозит, либо при должном усилии захлопнуться навечно так, что потом даже с помощью каната и трактора не откроешь.

      Зал уже вовсю был заполнен народом. За столом уже сидели гости и громко разговаривали. Подруга Диминой мамы в этот момент, сделав вид, что несет подарок на кухню, сама укрылась там, принявшись боязливо смотреть из-за угла за тем, что будет дальше и как гости воспримут новую компанию. Тут Александре Игоревне стало жутко неудобно и стыдно появляться перед гостями Головиной, которые наверняка прекрасно знали ее биографию. А ведь она ни в чем не была виновата, ни в чем перед этими мнимыми судьями не провинилась: во времена той истории, которую все припоминают и рассказывать о которой я, ваш автор, все никак не начинаю, Александра Игоревна Тихомирова поступила обдуманно, адекватно и главное – по зову ее доброго сердца. Правда, этого поступка общество не одобрило, поэтому все ее друзья и знакомые отвернулись от нее. Никто не откликнулся, никто не поддержал ее – так она и осталась одна со своим сыном. С тех пор Тихомирова старалась избегать появления в обществе, которое заставило ее думать, что она не права и не заслуживает отныне в нем пребывать.

      Тихомирова отдышалась, посмотрев в сторону зала. Дима вновь подошел к ней и обеспокоенно спросил, все ли в порядке. Она, кивнув головой, произнесла, что все хорошо, и они вместе вошли в комнату. И тут все затихло. Все сидящие за столом уставились на них – Дима и его мама, стыдливо поспешили отыскать свободное место на диване, хотя их истинным желанием