Сломанный солдат. Александр Сергеевич Арганаиди

переходит в область привычного, создавая своеобразное чувство сплоченности, родственности со всеми нахлебниками, которые к вам заявляются.

      – В холодильнике есть кефир.

      – И все?

      Она прошагала к холодильнику и недоверчиво заглянула внутрь.

      – И правда, ничего нет. Не понимаю, чем ты вообще питаешься?

      Я пожал плечами.

      – Заказываю, ты же знаешь.

      – Но ведь это слишком дорого! Откуда ты берешь столько денег?

      – На самом деле, это не намного дороже, чем стричься в салоне на Арбате, как это частенько делаешь ты.

      – Ха, тогда понятно! Вообще-то мой стилист…

      Она не договорила, замерев с полураскрытым ртом, уставившись на мою полулысую голову. Все это время верхний ярус кровати скрывал от ее глаз мою новую стрижку. Точнее, ее отсутствие.

      – Какого черта произошло с твоей шевелюрой? Неужели вас заставили постричься?

      – Угу.

      – Прямо-таки заставили?

      – Угу.

      – Какой ужас! – Ира упала на стул напротив меня. – Хотя знаешь, выглядит не так уж и безобразно. Тебе даже немного идет.

      Какая поверхностная и очевидная это была ложь! Я улыбнулся – она улыбнулась в ответ. Я увидел в ее глазах понимание и немое сожаление. И этого было достаточно, уже от этого мне стало намного легче.

      – Вы на месяц, так?

      – На месяц и одну неделю, – ответил я. – Они решили накинуть неделю, чтобы у нас было больше времени на подготовку к экзаменам.

      – Скорее для того, чтобы подольше вас поэксплуатировать.

      Тут нельзя было с ней не согласиться. Она заметила одинокую сумку, беспечно валяющуюся на полу, и спросила, почему я до сих пор не собрался. Я беспомощно развел руками.

      – Но поезд же завтра утром, или я что-то путаю?

      – Да, поезд утром. Но я все еще как-то не уверен, стоит ли мне ехать.

      – А есть выбор?

      Я снова улыбнулся. Она все поняла и рассмеялась. Мне нравились такие разговоры с Ирой, когда мне не нужно было озвучивать свои мысли, ей не приходилось отвечать мне, но при этом мы прекрасно понимали ход мыслей друг друга.

      – Это действительно будет настолько плохо?

      – Не знаю. Кажется, что да. В любом случае, приятного в этом ничего не будет. Ну, почти, – я вспомнил о Богдане и подумал, как было бы здорово, если бы мои предчувствия на его счет оказались верными.

      Если прикинуть, я не просил судьбу об огромном одолжении: три процента из популяции количеством в сотню человек давали три потенциальных гея, одним из которых был я. Так что мои желания вполне вписывались в статистические рамки приличия. Видимо, мысли эти отразились на моем лице, и Ира немедленно их прочитала.

      – Что? Что такое? Чему ты улыбаешься? Что такого приятного может быть там?

      – Да там был один парень… Не знаю, – я отмахнулся, давая ей понять, что обсуждать на самом деле пока нечего.

      – Да ладно! Гей? Неужели там будет еще один гей? Кто он? Ты его знаешь? Покажи