Волчьи выродки. kotskazochnik.ru

одну кучу и с животным страхом в глазах уставились на него. И женщины, и дети были похожи на тени: кости, обтянутые кожей, не иначе. Подойдя вплотную к ним, полковник внимательно осмотрел каждого в отдельности и, стараясь выдержать более мягкую интонацию, спросил:

      – У кого-нибудь из вас есть дети, рождённые от эсэсовцев во время заключения в концлагере?

      Женщины продолжали молчать и только испуганно смотрели на офицера.

      – Вас насиловали? – с другой позиции решил подойти к ним полковник.

      Одна из женщин молча закивала головой.

      – Так… А это чьи дети? – жестом показал он на испуганных, прижимавшихся друг к другу ребятишек. При этом вопросе и его жесте самые младшие из них заплакали, и всех без исключения начала бить мелкая дрожь. Бедные… Похоже, что они боялись всего на свете: людей, их жестов, незнакомых голосов… Жогов почувствовал, как у него защемило сердце. – Ну, так чьи же это дети? – повторил он вопрос.

      – Наши, – едва пролепетала одна из женщин. Она была настолько истощена, что её шёпот походил на предсмертный выдох.

      – Значит, ваши… – ещё более понизил голос полковник. – И среди них нет рождённых вами ни одного во время пребывания в концлагере?

      Всё та же, наиболее смелая из женщин, отрицательно покачала головой.

      – В той камере есть такая, – махнула она рукой в неопределённом направлении, – но её ребёнок давно уже умер, а у нас нет таких…

      Офицер СМЕРШа облегчённо вздохнул и радостно подумал про себя, что таких женщин и детей в этом фильтрационном пункте нет. «И этих ждёт незавидная судьба, – подумал он, глядя на них. – Вон как их трясёт! Натерпелись, видать… А сколько ещё выпадет на их долю!..»

      – А что с нами будет? – спросила всё та же заключённая.

      – Ничего, – бесстрастно ответил Жогов. – Проведём профилактическую работу и этапом отправим в Россию. Согласно приказу № 270 вы являетесь пособницами эсэсовских палачей и предателями Родины! И вы, и ваши дети – враги народа! Смертная казнь сейчас отменена, и расстреливать вас не будут, но по десять лет каторжных работ на стройках народного хозяйства в лагерях вам обеспечено!

      – А дети?! – вырвалось у женщины.

      – Они будут помещены в детские приюты и дома при лагерях… Там, где вы будете отбывать свой срок, – коротко ответил офицер.

      Женщины, видно, уже не верившие во что-то благополучное в их жизни, заметно обмякли, и нервное напряжение с них спало: ответ полковника вселил в них некоторый оптимизм. По-видимому, десять лет каторжных работ на стройках народного хозяйства их нисколько не испугал. Задававшая вопросы женщина подошла к Жогову, упала на колени и, вцепившись в его правую руку, стала её целовать.

      – Спасибо вам! – горячо шептала она. – Спасибо!.. Мы думали, что вместе с нами расстреляют и наших детей, но то, что вы сказали нам..! – она не договорила и беззвучно заплакала.

      Полковник, смущённый таким поведением женщины, отдёрнул руку, но тут же к нему рванулись