Спартак. Рафаэлло Джованьоли

верность союзу еще одиннадцать гладиаторов испытанной преданности.

      – В роще богини Фуррины, – сказал пылкий Брезовир, – должно быть, еще трепещет под сенью дубов неотомщенный дух Кая Гракха, благородной кровью которого была орошена гнусными патрициями эта священная и неприкосновенная земля. Это самое подходящее место для сходки угнетенных, сговорившихся отвоевать себе свободу.

      – Что касается меня, – вмешался один самнитский гладиатор, – то я жду не дождусь часа восстания, но не потому, чтобы крепко верил в успех его, а потому, что горю нетерпением поквитаться с римлянами и отомстить за самнитов и мариев, перебитых этими разбойниками во время междоусобной войны.

      – Ну, а я не пристал бы к Союзу угнетенных, если бы не верил в успех нашего дела.

      – А я пристал потому, что мне все равно суждено быть убитым, и я предпочитаю умереть на поле сражения, чем в цирке.

      В эту минуту один из гладиаторов уронил свой меч, снятый им вместе с перевязью и лежавший на его коленях. Этот гладиатор сидел на табурете напротив двух обеденных лож, на которых помещались некоторые из собеседников. Наклонившись, чтобы поднять меч, он вдруг вскричал:

      – Под ложем кто-то есть!

      Он заметил там ногу, обмотанную белым холстом, как носили иные из народа, а над белой обувью был виден край зеленой тоги.

      При этом восклицании все вскочили на ноги в невообразимом волнении, и Крикс тотчас вскричал:

      – Берись за весла! Брезовир и Торквато, отгоняйте насекомых[18], а мы будем жарить рыбу[19].

      Двое из гладиаторов бросились к двери и стали возле нее, продолжая разговаривать с беззаботным видом, между тем как другие разом подняли ложе и открыли спрятавшегося под ним человека лет тридцати. Схваченный четырьмя сильными руками, он тотчас стал молить о пощаде.

      – Не кричи! – приказал ему Крикс тихим, грозным голосом. – Если ты скажешь хоть слово, тут тебе и смерть!

      Десять мечей, сверкнувших в сильных руках, показали шпиону, что при малейшей попытке закричать он будет изрублен в куски.

      – А, так это ты – сабинский хлеботорговец, оставивший на столе горсть сестерциев? – спросил Крикс, глаза которого налились кровью и гневно сверкали.

      – Поверьте мне, храбрые мужи, я не… – начал чуть слышно молодой человек, походивший в эту минуту скорее на труп, чем на живое существо.

      – Молчи, мерзавец! – перебил его один из гладиаторов, нанося ему сильный удар в живот.

      – Повремени, Эвмакл! – укоризненно промолвил Крикс. – Сначала надо расспросить, кто его подослал к нам. Не хлебом торгуешь ты, – обратился он к купцу, – а шпионством и предательством.

      – Простите, ради всех богов! – молил несчастный дрожащим голосом.

      – Кто ты?.. Кто подослал тебя?

      – Я все скажу, только пощадите меня… Сжальтесь! Оставьте мне жизнь!

      – Это мы решим потом. Сперва говори.

      – Я – Сильвий Кордений Вер, грек, бывший раб Кая Вера, теперь вольноотпущенник…

      – А!.. Так это он подослал тебя сюда?

      – Он!

      – А что мы сделали твоему Каю Веру? Ради чего он шпионит

18

Стерегите дверь.

19

А мы будем ловить шпиона.