Синий маяк. Ксения Литвинова

Но от решётки лучше не отходить. Доверять Уркису я так и не научился. Дай ему Перо, он невесть что натворит. С его-то волками в голове! Но старик обычно сидит тихо. Иногда только бросит что-нибудь вроде:

      – С огнём играете, детки. Ну-ну, доиграетесь, – и опять носом к стенке.

      На мои волшебные фокусы он вообще смотреть не в силах. Когда углядел, что я и бреюсь Пером, полдня кипятком плевался. Не понимаю, почему. Удобно же! И заклятие есть специальное. А что, надо бороду отрастить, как у Уркиса, и об неё спотыкаться? Странный он, право слово! Поэтому Перо я всегда Шустрой отдаю. Она его у Кривого таскает из тайника, пока он рыскает в буреломах. Но ловкости Шустрой не занимать, до сих пор ни разу не попалась на краже.

      – Думаешь, эта просто так бегает? – кряхтит по ночам Уркис. – Жди! Это ей их главный велел к тебе подобраться. По весне, глядишь, оженят. Он тут магов думает разводить, Кривой этот. Клеток-то полно пустых!

      – И что вы за человек? – удивляюсь я. – Ну ходит она и ходит, вам что за печаль?

      Я всё равно не собираюсь здесь жить, тем более с этим шустрым ребёнком. Да я как бы уже женат! Или проклят – как поглядеть.

      – А ты, – скрипит Уркис, – попросись в отдельную клетку. И полюбуйся, что будет.

      – А это тут при чём? – спрашиваю.

      Я вообще-то уже просился. Не разрешили.

      – А при том, – объясняет мой сосед, – что ты от северных ворот, а я от южных. Вот им и развлечение. Поглядеть, что будет.

      – Ничего, – уверяю я, – не будет. Если вы от меня отстанете. Учить не хотите, бежать не хотите. Больше мне вас развлечь нечем.

      Уркис отвечает мне беззубой ухмылкой.

      – Это я с тобой бежать не хочу, – сообщает он издевательски. – А так почему бы нет? Я бы враз всё это зверьё тут замуровал – много ума не надо!

      – Видно, – говорю, – от большого ума всё наше счастье.

      Он в бороду замотался и вовсе говорить прекратил. Хуже не стало. Хуже стало совсем по другой причине.

      Шустрая явилась, как всегда, перед закатом. Притащила моё печенье и воду из родника. Я её много раз пытался подкормить – не хочет. Но пару глотков из моей плошки сделала.

      – Ладно, иди, – говорю я ей, – а то обратишься.

      – Да мне недалеко, – отмахивается Шустрая.

      – По соседству запираешься? – спрашиваю.

      Она косится на Уркиса и осторожно кивает.

      – А что на воле не бегаешь?

      Она опять косится на Уркиса и уходит.

      – А Перо? – напоминаю я.

      Шустрая медленно возвращается, но не спешит протягивать руку.

      – Я тебе одну вещь скажу, – предупреждает. – Подойди.

      Мы и так стоим друг напротив друга и приближаться вплотную, по-моему, неразумно. Её голос звучит ниже обычного, и в глазах уже отражается луна, но мне не хочется её обижать. Шустрая цепляется за прутья, чтобы что-то шепнуть мне на ухо, но вместо этого быстро целует в губы. Отскакивает, застывает, и я вижу, как её взгляд перестаёт быть взглядом. Она больше