Любовь, жизнь и далее по списку. Кейси Уэст

домой?

      – Да, но сначала хотела обсудить с вами июльскую выставку. Ту, что в конце месяца.

      Его взгляд остановился на большой папке в моих руках.

      – Я принесла некоторые образцы работ, – сказала я, опустив папку перед ним.

      – Эбби, ты же помнишь о возрастном ограничении? Кроме того, у меня и так предостаточно заявок. – Он открыл ящик стола и достал пачку бумаг. Хотел звучать убедительнее, наверное.

      – Я тоже хотела бы предложить свою кандидатуру.

      – Только совершеннолетние участники. – Он опустил палец на случайную сточку в документе.

      Значит, пришло время моей тщательно отрепетированной речи.

      – Сэр, по-моему, искусство не знает возрастных ограничений. Микеланджело было шестнадцать, когда он создал «Мадонну у лестницы». Пикассо приняли в именитую школу в возрасте четырнадцати лет. А Сальвадор Дали впервые представил работы на публичной выставке в свои пятнадцать. И я не пытаюсь поставить себя в ряд с такими дарованиями, просто хочу сказать, что способности – не возраст, а значит, не должны быть критерием отбора.

      – Вижу, ты работаешь над домашним заданием.

      Я придвинула портфолио поближе к нему.

      – Я всего лишь прошу дать мне шанс.

      Он тяжело вздохнул, но потянулся за альбомом. Я тоже вздохнула, но с облегчением, и присела напротив. Самое сложное позади. Мое искусство говорит само за себя. Он начал неторопливо листать страницы. Многие работы в портфолио я увеличила до формата десять на двадцать дюймов[7], и мистер Уоллес не отказывал себе в удовольствии рассмотреть все детали. Прошла примерно вечность, прежде чем он перевернул последнюю страницу и снова обратил глаза ко мне.

      Я расцвела улыбкой победителя.

      – Эбби, твои работы подойдут идеально, но не раньше, чем ты будешь соответствовать возрастным требованиям. Уже следующим летом, верно?

      – Подождите… Что?

      – Следующим летом тебе уже будет восемнадцать, так? – Он похлопал по закрытой папке. – Тогда и буду ждать от тебя новых работ.

      Улыбаться мне больше не хотелось.

      – Так. Но в чем дело? Я видела работы, которые вы принимаете на выставки любительского искусства. Мои ничем им не уступают. Вас правда останавливает только мой возраст?

      – Нет, не только.

      – Тогда что?

      – Наши залы не безразмерные. За весь год это моя единственная возможность привлечь инвестиции, и я не могу позволить себе терять на продажах. Иначе это место долго не протянет. И я не могу проводить такие выставки, когда мне вздумается. Мы ведь музей, а не галерея.

      Сиденье было жестким, и я пересела ближе к краю.

      – Но если я продам одну из одобренных вами работ? Вы же останетесь в выигрыше?

      – Ты не продашь. – В ответ он подтолкнул портфолио так, что оно скользнуло по столу и прямо ко мне.

      – Почему нет?

      – Потому что сейчас ты не готова. Твои работы недостаточно хороши.

      Отказ был подобен удару в живот. Пока я старалась снова научиться дышать, он продолжил:

      – У меня есть все основания полагать, что через год

7

25,4 × 50,8 см.