Босиком в Рай. Максим Александрович Пыдык

вышла из дома и не вернулась» – говорило каждое тревожное сообщение. Лёше стало не по себе. Нет, не от страха. Он опять не понимал этого больного мира, где ты просто живёшь своей уютной жизнью, занимаешься своими делами, ездишь на работу, ходишь вечером в магазин, думаешь, какой фильм посмотреть сегодня, а чья-то высокомерная воля, чьё-то неокрепшее сознание, чей-то необузданный невроз обрывает всё, чем ты успел так заботливо заполнить свой мир – воспоминания, дорогие сердцу мелочи, мечты. Всё стирается, оставляя безмолвное забвение и боль утраты близких, если таковые у тебя имеются. Почему-то это отозвалось в подсознании Лёшика, словно бы нащупал он ту нитку из клубка, который на время убежал и захотелось ему этот ужасный процесс изничтожить в мире, равно как и в себе. Поймав направление, молодой Лёша двинулся дальше.

      * * *

      Он лёгким шагом сбежал по ступенькам в метро. Было душно, откуда-то из глубины задувал сильный ветер – всё создавало атмосферу нервную, контрастную и максимально побуждающую покинуть это местечко. Тусклый болезненный свет давил на глаза, как в палате предсмертников. Мраморные стены пожелтели от времени и покрылись пятнами, разводами и грибками. Как по гиблому подземелью, пропитанному затхлостью, куда гигантские пауки складывают опустошённые сосуды жизни, тут и там по проторенным тропами сновали муравьишки-люди, точно запрограммированные функцией «Инстинкт» на один и тот же сценарий поведения – «дом – работа». Поток пассажиров периодически менял свою полярность, становясь то редким и дружелюбным, то плотным и враждебным – человеку, вообще, свойственно гораздо охотнее проявлять агрессию в толпе.

      Лёшик с трудом пробился сквозь густые заросли толкающихся, подрезающих, прущих напролом, беспринципно цивильных гражданинов да неприкосновенно враждебных тёток и вынырнул где-то посреди потока. Он там в углублении стены газету заметил, которую обычно в метро раздают. Поудобнее устроившись меж двух колонн, которые образовывали уютную пещерку Лёша стал с интересом вчитываться в новости – хотел почувствовать природу этого города. Разложив громоздкие развороты перед собой, он совсем не замечал людей вокруг. Как, в принципе, и всегда.

      Но люди замечали его. Уже через пятнадцать минут, бодро распихивая всех, по Лёшину душу направлялся полицейский. Высокий мужчина. Сложен хорошо, но не без пары лишних кило. Побочка от семейной жизни (которая, скорее всего, его поглотила), да пива перед телеком как ни как отложились на его брюхе. И подбородке. Шёл – сама решительность и карающая ярость закона. Бесцветные глаза обратили бы в пыль любого, кто встал бы сейчас у него на пути. Его лицо выглядело раздраженным, словно робкий ученик осмелился совершить провинность и его надо на всю жизнь задрочить. А вообще лица этого человека было и не уловить в беспрерывном мельтешении. Обычный мент в униформе, ничё особенного: лет за тридцать, мелькает то тут, то там и словно бы расплывается его индивидуальность. Как призрак проскользнёт и не понять, какой он.