Жизнь в молитве и любви. Андрей Константинович Хомич

выступил на митинге со словами благодарности всем, кто освободил нас, кто сражался, трудился и молился за Победу, кто отдал за нее жизнь. Люди плакали. Вспоминая слова отца на этом митинге, мама говорила, что она даже не догадывалась об таких ораторских способностях отца.

      После прохождения специальной проверки в Вене мы были отправлены в Белоруссию. Везли нас на грузовой машине, в которой находилась мебель, «экспроприированная» каким-то генералом. Мы ехали долго, с частыми остановками.

      Осенью 1945 года, по прибытии в Белоруссию, отца допросили о его деятельности в период фашистской оккупации и разрешили вернуться домой. Мама плакала от радости, когда встретила отца после допроса и узнала, что отцу разрешили вернуться в Купятичи для продолжения служения священником. Как выяснилось позже, такое решение властей объяснялось ходатайством Болеслава Берута, который, занимая после войны высокую партийную должность в Польше и пользуясь дружеским расположением к нему И. В.Сталина, попросил у него защитить моих родителей от преследования НКВД, что и было выполнено. Кроме этой защиты немаловажную роль сыграли положительные характеристики и свидетельства нескольких командиров партизанских отрядов о той помощи, которая была оказана им моими родителями.

      В феврале 1946 года, по просьбе прихожан села Охово, отец был назначен настоятелем церкви Рождества Пресвятой Богородицы в этом селе. Прихожане с радостью встретили «своего батюшку».

      Родители в селе Охово, 1947 год

      Церковь в с. Охово находится на кладбище, рядом с которым были собраны и установлены прихожанами для священника старенький домик и сарай, привезенные из какой-то деревни.

      Снимок домика в с. Охово сделан в 2005 году, когда я посещал места моего детства.

      В сарае содержались коза и куры. Был небольшой огород, где отец выращивал немного картошки и овощей. Кроме этого прихожане делились с батюшкой картошкой, хлебом и молоком. В деревне не было электричества, радио. Священнику было запрещено продавать дрова, поэтому обогревались русской печью, которую топили торфяными брикетами, а растапливали «косточками», собираемыми в лесу. Питьевую воду носили из соседнего хутора в 300 метрах от нашего дома, где был очень глубокий колодец.

      Служению в церкви отец отдавал все силы. Отец говорил: «Вера в Бога может прийти к человеку и тогда он счастлив, а может не прийти и тогда он несчастен. К сожалению не всем дано это понять до конца жизни». Эти слова отца я благодарно оценил, придя в пожилом возрасте к искренней вере в Бога.

      Чаще всего в воспоминаниях видится мне отец на коленях, со свечой в руках, молящимся в доме ночью перед иконами. В любое время суток, в лютую непогоду отец безропотно уезжал или уходил со Святыми Дарами на груди в соседние деревни причащать тяжелобольных или умирающих прихожан.

      На захоронении в с. Охово

      Мама помогала отцу на