Озеро, полное блеска. Андрей Витальевич Мисюрин

года проходят мимо,

      Гнутся, будто руки мима,

      И уходят без следа

      В царство холода и льда.

      Шампольон в годовороте

      Канул, и другой породе,

      Той, что вновь стадами бродит,

      Место все же уступил,

      Погрузившись в зыбкий ил.

      -– Цветные камушки бросаю в твое высокое окно –

      Цветные камушки бросаю

      В твое высокое окно.

      Узорчатая ящерка пригрелась

      У входа в дом. По мрамору крадётся

      Зелёный плющ. Струится виноград.

      Твой раб взглянул и в ужасе отпрянул

      При виде Триумфатора. Философ

      Скользнул ко мне из радуги фонтана.

      Приветствует развязно. Рассуждает

      О сродстве душ великих и воздушных,

      О близости героев и красавиц.

      Его я отстранил рукой здоровой,

      Прогнал коротким раздражённым жестом.

      Твои шаги. Сандалии блаженства.

      Твой запах! Аромат патрицианки

      Мне снился на развалинах империй,

      Короткий отдых острого железа.

      Ты обдала меня горячим дуновеньем

      И к ранам, что едва зарубцевались,

      Прозрачными перстами прикоснулась,

      Вошла в меня тягучей сладкой болью.

      Как дорого оплачено блаженство!

      -– Что-то уж слишком я стал образованным –

      Что-то уж слишком я стал образованным,

      даже постиг азы бухгалтерии.

      Воздухом нынче дышу загазованным,

      став генералом от инфантерии.

      Пишешь, скучает в разлуке инфанта,

      покуда мы мочим чужого дофина?

      Как там она? В новых шёлковых бантах?

      А нас окружает все вязкая глина

      да сполохи странные. С теменем вровень

      стала стальная, тяжёлая крышка.

      Знаешь, меня беспокоит одышка

      в чёрных горах, по которым мы бродим.

      -– Птица –

      Когда всем миром спится,

      как мёртвому в земле,

      не спится только птице

      одной в сыром дупле.

      Сидит она, нахохлясь,

      глядит в ночной зенит

      и звёздную двуокись

      ноздрями шевелит.

      Она подслеповата,

      глуха, как снежный наст,

      в ушах лишай и вата,

      вода течёт из глаз.

      Ей жить осточертело,

      она как мир стара

      и не перо по телу,

      а толстая кора.

      И стёкся за глазницы,

      там, где темнеет мозг,

      старинной ветхой птицы

      воспоминаний воск,

      и эта лужа света

      так ясна и бела,

      что древняя планета

      средь звезд видна была.

      -– Творчество –

      К лимонному молвить напитку: послушен,

      Шипит и стрекочет глазами веснушек,

      Кипит, припадая на левую ногу,

      Щебечет и плавится весь понемногу.

      И я не могу уже вспомнить: откуда,

      С какими туманами, звездами, снегом

      Он выпал – лимонный и круглый как нега -

      На эту пустыню, где в детстве я бегал.

      Уже