Океан между. Андрей Смирягин

Юлика, до того, как они покинули страну, и теперь перешла по наследству к внезапно полюбившему родину сыну. Знали бы они, что их сын изучает географию родины из общения с проститутками на Тверской: Иваново, Владимир, Смоленск и теперь Питер.

      Квартира, давно покинутая обитателями, каким-то чудом сохранила жилое тепло, не смотря на некоторое ощущение затхлости: рассохшийся скрипучий паркет, покрытые пятнами обои, кровати с матрасами без белья, пустые гардеробы с упавшими плечиками.

      В одной из комнат даже стояло старенькое черное пианино. Увидев его, Лана, не раздеваясь, открыла крышку и вдруг заиграла довольно чисто мелодию песни: «Позови меня в собой, я пройду сквозь дни и ночи…»

      – Здорово! – немного ошарашенно воскликнул Самолетов. – Долго учила?

      – Я играла на слух, – немного обиженно ответила Лана. – Эту мелодию я услышала первый раз по радио в поезде.

      – Да, ладно, – не поверил Никита. – А Мурку можешь?

      – Какую Мурку?

      – Ну это: «Гоп-стоп! Мы подошли из-за угла…»

      – А-а, пожалуйста, – и без остановки и запинки Лана лихо заиграла блатную песню.

      В течении последующей четверти часа Никита называл любую песню, которая приходила ему в голову, и Лана безошибочно ее играла.

      Юлик и Люба, забравшись с ногами на старенький диван, давно уже откупорили и, посмеиваясь, пили шампанское, несколько бутылок которого они купили по дороге, а Никита, все никак не мог прийти в себя из-за этой странной девушки, которую он поначалу принял за обыкновенную жрицу любви.

      Скоро американец и его новая пассия скрылись во второй комнате-спальне, а Никита оседлав венский стул подле музыкального инструмента, издававшего дребезжащие звуки, зачарованно следил за пианисткой.

      – Послушай, – наконец спросил он, – в поезде я не поверил ни слову про ваш университет. Мне все же интересно, чем ты занимаешься?

      Лана прекратила играть, прислушалась к равномерному, словно метроном, скрипу кровати из соседней комнаты, и сказала:

      – Женщине неприлично задавать два вопроса: сколько ей лет и чем зарабатывает на жизнь!

      – Ну, а все же? – не отставал Самолетов.

      – Вообще-то я работаю ночью проституткой… – она томно заиграла белоэмигрантский романс «Ведь я институтка, я фея из бара....».

      Никита сразу понял, что она врет, но все же решил ей подыграть.

      – То-то я смотрю, лицо у тебя знакомое.

      – Шутка! – Лана захлопнула крышку пианино, – Мне Юлик все рассказал про ваши похождения.

      Было ясно, что она имеет в виду их вояж по ночной Москве.

      – Всем хорош этот парень, – с досадой буркнул Никита, – если бы не его язык. Все расскажет. Прямо находка для шпиона.

      – Да, – усмехнулась она, – он хоть рассказывает только своим друзьям, а ты через свои рассказы – всему миру.

      – Дались тебе мои рассказы, – раздраженно воскликнул Никита, чувствуя, как ему неприятно упоминание о его неудачной попытке стать писателем, – Только не говори, что они тебе понравились.

      – Очень! В них столько юмора