Квантовая механика. Григорий Александрович Ельцов

расскажет моей матери об этом сразу же, как только встретит её где-нибудь на улице.

      Подъезжаю к девяти часам в институт. До занятий ещё целый час. Трофимов с Михалычем и с тремя ребятами из московской школы остались соображать на пятерых возле метро. Я не стал составлять им компанию только потому, что решил приберечь все деньги до вечера.

      Слежу за жизнью института, за вознёй охранников. Вдруг слышу знакомый старушечий голос Лидии Петровны – типа, адвоката абитуриентов. Если в обязанности Рыбалки входило всё время гнобить нас, то в обязанности Лидии Петровны, наоборот, входило защищать нас. Идёт она в компании Димы – главного куратора подготовительных курсов. Дима – низкорослый мужичок, у которого всё время выступает слюна на губах, когда он говорит. Но человек он вроде как добрый и хороший хотя бы потому, что не пользуется особой популярностью среди высшего руководства института, поэтому я отваживаюсь подойти к нему и к Лидии Петровне и спросить:

      – А скажите, пожалуйста, зачем нам, будущим психологам, нужна квантовая механика? – Тон у меня такой, будто я намереваюсь всю свою жизнь связать с психологией и с этим институтом, а не собираюсь через две недели бросить к чертям курсы, распрощавшись с мыслью поступить в институт.

      Как они выдержат такой удар!?

      Но Дима довольно уверенно отвечает, будто подобный вопрос ему задавали уже тысячу раз:

      – Учёные говорят, что главное – сам процесс обучения, а не то, что человек изучает. В общем, работающий мозг отличается от неработающего тем, что он заинтересовывается всем подряд. К тому же сейчас много научных направлений, которые пытаются объяснить феномен сознания с помощью известных физических теорий.

      – Угу, понятно, – говорю я, видя как на губах Димы выступает слюна.

      – А вы из Зеленограда, что ль, так рано? – спрашивает Лидия Петровна. В её голосе вроде как звучит неподдельное беспокойство, хотя задаёт вопрос она, скорее всего, только из-за того, что не хочет, чтобы на губах Димы появилось ещё больше слюней, и это увидел я.

      – Да, у нас электрички ходят не пойми как. Решил проснуться на всякий случай пораньше и успел на одну из самых первых.

      – Я так и поняла, – обрадованно говорит Лидия Петровна. – Ваша школа бы не стала заключать договора с нашим институтом, если бы с транспортом было совсем плохо.

      Теряю всякий интерес к этим двум людям: я к ним со всей душой, а они делают вид, что не знают о дружбе ректора с преподавателем квантовой механики и о том, что нашему директору плевать, с кем заключать договора, лишь бы засветиться где-нибудь. Может, они этого и на самом деле не знают, но тем меньше у меня желание продолжать с ними беседу.

      Две низенькие фигуры удаляются по своим делам, а я снова иду к самому выходу. Через некоторое время в институт заходят Трофимов, Михалыч и трое парней из московской школы. На меня они не обращают внимания. Да мне, в общем-то, плевать на них. Похоже, они решают сразу же разойтись по аудиториям, чтобы не привлекать к себе внимание всяких рыбалок. Но вдруг Михалыч возвращается в сопровождении одного из московских