Любовь и метафизика. Денис Мирошниченко

Кто будет слушать неопрятно одетого лысеющего толстячка? Нужно было что-то делать. И, как назло, в голову ничего не приходило, – картинка еще перед глазами стояла.

      Что делать? Идеи все дурацкими казались. Да и были они дурацкими. Сломать что-то в механизмах, в двигателе автобуса? Так я в жизни ни к каким двигателям и близко не подходил. А так еще сломаю что-нибудь не то, еще хуже будет. Автобус угнать? Тоже смешно: как его завести, а потом еще им и управлять?

      Так я и стоял в дверях автобуса, и вид, наверное, у меня был дикий. Помню, и учительница, и дети на меня смотрели со страхом. Я обернулся и увидел водителя – сразу понял, что это он: форменная темно-синяя куртка, ключи от замка зажигания в руке. Он шел от здания школы – невысокий, чуть старше меня, в очках. Я еще подумал: кто ж очкарику такому детей везти доверил.

      И тут мне в голову стукнуло: нужно что-то с ним сделать, покалечить, чтобы он не смог вести автобус. Я кинулся к нему. Одним ударом я повалил его на землю. Никогда не был боксером, но в этот удар я вложил всю ненависть к своему дару, к необратимости судьбы. Водитель упал набок, ударившись головой об асфальт. Его очки отлетели в сторону, стекла покрылись трещинами. Я успел ударить его, лежащего, еще два или три раза, когда меня схватили двое охранников, выбежавших из школы.

      Они скрутили меня и оттащили в сторону. Я попытался вырваться, но это было так же бесполезно, как драться черенком от лопаты против бульдозера. Пока один из охранников держал меня, второй помог водителю подняться, поднял и протянул ему очки. Я безвольно обвис на руках державшего меня. Перед глазами стояла картинка, яркая и четкая, во всех деталях: по узкой дороге спускаясь с горки едет школьный автобус; за рулем – водитель в разбитых очках; перед крутым поворотом одна линза высыпается из оправы; водитель часто моргает и щурится, пытаясь сфокусировать зрение на расплывающейся дороге; поворот; автобус летит, кувыркаясь, по склону горки. Все. Я заплакал. Сквозь слезы я видел, как автобус тронулся. Снова я оказался бессилен. И даже больше. Сейчас я не мог сказать с полной уверенностью, как бы все обернулось, не разбей я очки.

      Спустя два часа, сидя в отделе милиции, я услышал по радио о крупной катастрофе: водитель школьного автобуса, ехавшего на экскурсию, не справился с управлением. В числе погибших – пятьдесят два ребенка, учитель начальных классов и сам водитель. Домой меня отпустили часа через три. Никто и не подумал связать катастрофу с моим нападением на водителя.

      Когда я вернулся домой, мыслей уже не осталось. Осталось только воспоминание: лица детей в окне автобуса, удивленно и со страхом глядящие на меня, скрученного охранником. Почти всю ночь я просидел в темноте на диване, в полном ступоре смотря в темноту. Ближе к утру я уже знал, что должен сделать. И когда, наконец, я это понял, мне вдруг стало легче. Проходя из гостиной в кухню, чтобы написать это письмо, я случайно заглянул в зеркало, и на меня нахлынула