не хотелось писать. Чувства переполняли меня. Стоило мне присесть, глаза закрывались сами собой, но сон не приходил – я видел ее. Ее лицо, волосы, разметавшиеся по подушке, закушенная от страсти губа – все это стояло у меня перед глазами. А еще я слышал ее тихие стоны и страстный шепот, и чувствовал ее жаркое дыхание и неповторимый аромат ее тела, тепло ее рук и биение сердца. Когда становилось невозможно переносить эти видения, я вставал и ходил по квартире до тех пор, пока мне это не надоедало, и я не садился снова. Ближе к вечеру мне очень захотелось услышать ее голос. Я ждал ее звонка, но она все не звонила. С каждой минутой ожидание становилось все более невыносимым. Мне жутко хотелось курить. Со скоростью спринтера я сбегал в магазин за сигаретами, боясь пропустить звонок. Вечером я с удивлением обнаружил, что от прекрасного утреннего настроения не осталось и следа. Я стал раздражительным и нервным, и уже почти не отходил от телефона. В пепельнице не осталось места для новых окурков, но я не мог заставить себя встать и почистить ее. Когда у меня уже почти пропала надежда услышать Веру, нервы стали понемногу успокаиваться. Я достал из бара бутылку виски, подаренную мне кем-то из знакомых, взял стакан и сел в кресло, лицом к окну, чтобы видеть ночное уже небо. Луны видно не было, звезды с трудом проглядывали сквозь легкие облачка, зарево городских огней светило звездам в лицо. Мне стало грустно. Она не позвонит. И большой глоток обжигающего виски. За твои чудесные карие глаза, Вера! И еще глоток. За твои золотые волосы, Вера, дорогая! И еще пара маленьких глотков. За тебя, моя Вера. Нет, не моя. Но у нее никого нет. Ну и что? Она моя. С чего бы это? Я ее люблю. Неправда. Нет, люблю больше всего на свете. Не любишь, это только страсть. Я люблю ее. Ты забыл ее. Я думал, что забыл. Она не захочет быть с тобой. Неужели для нее эта ночь ничего не значила? Не тешь себя нелепыми иллюзиями, конечно нет. Господи, как же я пьян.
Наутро жутко болела голова. Оказалось, что я выпил больше половины бутылки виски, вдобавок я целый день ничего не ел и измотал себя переживаниями. Но алкоголь сделал свое дело – я смог выспаться ночью, не терзаясь воспоминаниями. И я был даже рад, что голова болела так сильно – это хоть немного отвлекало от мыслей о Вере. После завтрака я сел писать, но не смог выдавить из себя ничего, кроме пары строф дешевой тоски и жалости к самому себе. На душе было отвратительно. Телефон зазвонил во второй половине дня. С замиранием сердца я снял трубку. Это была Вера. Ощущение счастья вчерашнего утра вернулось ко мне. Но ее голос был каким-то странно бесцветным и чуть-чуть грустным. Она говорила со мной, как обычно говоришь с человеком, с которым какое-то время общался достаточно близко, но потом вдруг у вас не осталось общих тем для разговора, и вы перестали интересовать друг друга. Вера сказала, что вчера она целый день отвратительно себя чувствовала, пыталась заснуть, но не могла. Поэтому и не звонила. А в конце разговора сказала,
