Тихий. Раян Фарукшин

смена караулов по распорядку, не забываем, да. Остальные – ложимся и спим, не сопим. Подъём в шесть. Зарядку лично проведу. А то, бля, вчера у нас кое-кто совсем сдох на боевом выходе, зачмырился. А чмырей я терпеть в своей роте не собираюсь. Сам придушу. И если капитан Чернушин сегодня за меня с вами политзанятие провёл, то завтра я сам вами займусь. Попотеете у меня. Марш-бросок вокруг лагеря с полной выкладкой сделаем!

      – Так точно, – козырнул Полосатов.

      – Ты, умник, с пулемётом завтра бегать будешь, – указал Мамай на Полосатика. – Если Чернушин не желает вас уму-разуму учить, я научу. Моя рота будет самой боеспособной и воевать будет без потерь, – капитан ударил каблуками сапог, развернулся, и вышел из палатки.

      – Не, а у нас ротный – мужичара! – Полосатов потряс кулаком у носа Самигуллина. – Уровень! А ты, Тихий, уснул? Ну, ты жук, тебя ничем не возьмёшь!

      – Возьмёшь, если в руке – нож! – Журавлёв укутал гитару в тряпки, засунул в чехол.

      – Так, бардак окончен, теперь мою команду слушай, – сержант Воропаев, уважаемый в роте дед, плюхнулся на кровать. – Делаем, как Мамай сказал, варежки закрываем и спим. Завтра – день тяжёлый. А ответственным за смену караулов назначаю Полосатого, – Воропаев погрозил Полосатову огромным кулаком, – если что-то будет херово, ответишь!

      – Понял, – улыбка слетела с лица Полосатого. – Как чего – сразу я…

      – Рота, отбой, – Воропаев накрылся спальным мешком с головой и сразу захрапел.

      Бойцы зашевелились, готовясь ко сну, доделывали свои мелкие повседневные дела, заканчивали свои «тёмные» делишки.

      – Как он так может, сразу? – Журавлёв удивлённо пожал плечами. – Только глаза закрыл, и уже сны видит! Пиво, небось, и лещей вяленых. А ты, Тихий, так можешь? – Журавлёв повернулся к соседней кровати. Там, невзирая на шум копошащейся роты, широко раскрыв рот и пуская жёлтую слюну, спал рядовой Ильфат Самигуллин. Смуглый, низенький, ростом всего около метра шестидесяти, неприметный татарин, прозванный Воропаевым «Тихий» и Юнусовым «Мальчик-с-пальчик».

      – Да, братан, ему равных в этом деле нет, – подмигнул Журавлёву ефрейтор Грибов по прозвищу «Понос», – спит везде и всегда. И ничего ему ни от кого не бывает. Такой он, жопа, маленький и тихий, что слова не вытащишь! Зырь, такого и обижать взападло!

      – Точно. А вот нам, бля-буду, завтра достанется! И это, Гриб, спасибо за вчерашнее тебе сказать хотел. Спасибо, братуха!

      – Ничего, – махнул здоровенной лапой Грибов, его неизменно грустные глаза плутовато блеснули, – литр мне поставишь и всё. Вместе и выпьем за наше здоровье! Отбой!

      *

      – Значит, солдаты, смотрите! Здесь до нас разведка ВДВ уже прошла, уже прошла неоднократно. Десантура прошла, специально этому делу обученная. Вот, так они здесь полазали, – командир батальона майор Чумаков поводил грязным ногтем по внушительного размера карте, склеенной из шести ватманов. – Смотрите, вот здесь она прошла в низине и сюда – вверх