Однажды в коммуналке. Рассказы. Елена Полещенкова

собирала их всю жизнь. А за 72 года жизни можно много чего насобирать. Наша утренняя дружба с Матильдой объясняется так же просто, как и моё внимание к русской паре. Матильда знает мой язык. Это трудно объяснимо, но стремясь уехать из своей страны, радуясь, что нашли возможность это сделать, мы ещё больше радуемся, когда встречаем под чужим солнцем кого-то, кто имеет хоть какое-то отношение к тем местам, где ты родился и собирался прожить всю жизнь. И у вас обязательно находятся общие воспоминания.

      У Матильды связано со мной важное воспоминание. Она была замужем за мужчиной из моей страны. Его звали Слава, и он танцевал в каком-то большом ансамбле. Они встретились в отеле, принадлежащем семье Матильды – танцоры жили в нём во время гастролей по солнечной стране. Мне бы хотелось рассказать, что русский царевич покорил сердце юной испанской розы, поведав ей о своём чувстве страстным языком какого-нибудь жгучего танца, например, сальсы. Но Слава танцевал русские народные танцы, и Матильда ни разу не была на его выступлении. А ещё на момент знакомства она совсем не была юной. Ей было 44 года. А Славе – 31. Матильда говорит, что влюбилась в его soledad. С испанского это переводится как одиночество. Но возможно она имеет ввиду что-то другое, сродни искусству тосковать, которым наделены многие русские. Потому как такая привилегия, как одиночество, на тот момент для Славы была недоступна. В далеком Иркутске у танцора была жена, дочка и близкие соседи. Настолько близкие, что с ними нужно было делить санузел и кухню. Использовал влюблённую, не очень молодую испанку, чтобы вырваться из бедности и нерешаемых проблем? Наверное, я подумала бы именно так, если бы услышала эту историю от кого-то другого. Но нежность, с которой говорила о муже Матильда, не давала усомниться в том, что отведённые им шестнадцать лет были временем любви. Матильда продолжала любить. А любовь к тому, кого сейчас с тобой нет, живёт только вместе с памятью о взаимном чувстве. Матильда говорила именно так: «Его сейчас со мной нет». «Его сейчас со мной нет, а я расставляю тарелки в сушку в том порядке, который был удобен ему…» Или: «Его сейчас со мной нет, а я каждый день смотрю русский канал в надежде, что в маленьком городке на Волге, куда мы однажды ездили, случится что-то важное, и в новостях покажут улицы, по которым мы ходили»… Иногда я была уверена, что Слава просто уехал на пару дней в другой город. Иногда – что он умер. Но я боялась спросить Матильду о том, почему её мужчины сейчас нет рядом с ней. Мне казалось – как только она ответит на этот вопрос, наша общая тема закончится. И наши утренние встречи потеряют смысл. А эти встречи были мне нужны. В них был эффект керамической чашки среди бумажных стаканчиков на сезонной кофейной точке.

      Сегодня Матильда была в футболке с изображением ёжика. Совершенно питерского ёжика. Именно такого ёжика, взъерошенного, растерянного, но знающего что-то, что в глубине души хочет знать каждый, наносят на самые разные питерские сувениры –