За тридевять земель. Дара Сказова

искоса, вроде как незаметно, активно демонстрируя заинтересованность в выведении букв. Зеркало тоже молчало: лежа на столе, оно теперь было лишено возможности что-либо видеть, кроме потолочных балок. А стало быть, не могло и язвительно комментировать происходящее, чему Лягушка была только рада.

      Наконец все необходимые пробелы были заполнены, и Царевич-Иван поднял глаза на невесту.

      – Ну вот, – проговорил он, – готово.

      – Поставьте меня наконец! – подало голос Зеркало. – Мне нужно видеть: во-первых, текст, а во-вторых, брачующихся.

      Царевна подскочила к столу и аккуратно прислонила зеркальце в серебряной оправе к кружке пива. В его амальгамной поверхности отразилась зеленая внешность Царевны и румяное лицо Царевича.

      – А текст?

      Жених развернул перед собой заполненную бересту.

      – Так видно? – заботливо поинтересовался он у назначенного бракосочетателя.

      – Видно, – буркнуло Зеркало. – Невесту поставь на лавку что ли!

      Царевич-Иван широким жестом протянул ладонь, чтобы Царевна могла запрыгнуть на нее. Лягушка замялась, но преодолела природную робость и вспрыгнула на руку посаженного жениха.

      – Готовы? Могу начинать?

      Брачующиеся дружно кивнули.

      – Итак, царевна именем Клюковка нареченная, в лягушку обращенная, в глуши взращенная, выдается замуж за царя величайшего, правителя бессмертного, кесаря всевластного, короля стран дальних и ближних, завоевателя земель далеких и близких, всемогущего Кащея Никандоровича Первого и Единственного, – с выражением озвучило Зеркало первый абзац из шпаргалки брачующего. – В лице Царевича-Ивана, коему Первый и Единственный доверил самое ценное, Кащей Никандорович клянется в верности своему слову и любви к своему дому. И гарантирует, что совершает бракосочетание по воле доброй и не имея в мыслях крамольных затей.

      Выразительная пауза. Царевич-Иван поспешно заполнил ее:

      – Клянусь.

      – Царевна в облике лягушки, но в сердце своем вполне себе человек, также клянется в любви к новоявленному супругу, обязуется хранить ему верность, почитать, холить и лелеять в любом состоянии его духа и тела.

      Снова пауза – теперь для Царевны.

      – Клянусь, – неуверенно квакнула она.

      – Настал торжественный момент обмена кольцами, которые навсегда свяжут наикрепчайшими узами два сердца, единые в своем любовном порыве.

      Царевич-Иван извлек из колчана очередную стрелу – между оперением и наконечником болтались два золотых кольца.

      – Не великовато ли? – обеспокоилась Царевна, протягивая перепончатую лапку.

      – Кащей Никандорович лично их заколдовали, – пояснил жених. – Всеразмерные.

      И натянул на пальчик Лягушки золотое колечко. Оно действительно сразу же уменьшилось, плотно обхватив фалангу Царевны. Полюбовавшись на изящную гравировку, украшавшую ободок ее кольца, Царевна в свою очередь нацепила второй символ брачных уз на палец жениху по доверенности.

      – А теперь жених может поцеловать