Не спи под инжировым деревом. Ширин Шафиева

раскусят в два счёта!

      – Не раскусят, если мы сомкнём ряды.

      – Ты больной, упоротый е…н! – одарил меня комплиментом на прощание Джонни и сердито дал отбой.

      Конечно, через месяц-другой я собирался остановить этот макабрический танец и живым и здоровым объявиться среди своих не-друзей. Но всё обернулось совсем не так, как я планировал, потому что действительность иногда бывает интереснее, чем мы ожидаем.

      Потом меня настиг скандал от Сайки. Она редко устраивает скандалы, чаще просто обижается и дуется, пока ей не купишь что-нибудь прикольное в утешение, но в этот раз от её крика у меня чуть не заложило уши, а ведь она кричала всего лишь в телефон.

      – Кто вообще это придумал?! Что за идиотская шутка! Нельзя так делать! – повысь она голос ещё чуть-чуть – и услышать её смогут только летучие мыши. – Ты подумал обо мне?

      – А что ты? – издевался я, озадаченный её реакцией. – Имидж вдовы будет тебе к лицу.

      – Ты мне не муж, – иногда она бывает чрезвычайно занудной и дотошной. – И смерть – это не повод для шуточек!

      – Разве? – удивился я, с ходу вспомнив несколько десятков чёрных комедий и забавных книг, в которых чья-нибудь смерть играла не последнюю роль. – А знаешь, однажды Зарифа поругалась с одной из своих подруг, так та пустила среди общих знакомых слух, что сестрица моя того… преставилась. Вот она злилась! Пришлось всех лично обзванивать и каждому сообщать, что она не…

      – Хватит! Я сейчас напишу у тебя на странице, что всё это враньё и ты жив!

      – Погоди… Ты хочешь большой концерт и чтобы было много зрителей?

      На том конце раздалось громкое, многозначительное молчание.

      – А при чём здесь это? – спросила наконец Сайка.

      – При том. Спроси у Джонни, он тебе объяснит. Ты меня разозлила. – Я дал отбой. Сайка метнула мне вдогонку сообщение с оскорблениями, но оно не сразило меня. Смерть сделала меня неуязвимым.

      Комментарии и публикации на моей странице множились и росли, как колония бактерий в чашке Петри. Кое-кто даже лайкнул страничку нашей группы.

      Читая элегии «на смерть себя», я с изумлением узнал, как, оказывается, все любили меня, и каким талантливым считали, и как дорожили мной. Никому не хотелось брать на себя ответственность за смерть многообещающего молодого музыканта, ещё бы! Кто-то предположил, что на меня нашло временное помутнение разума или я узнал, что болен какой-то страшной экзотической болезнью. Я забавлялся, пока мне не начало казаться, что от моего ноутбука исходит запах гнили, и тогда я перестал читать.

      Вдохновлённый шквалом посмертной лести, я писал очередную песню, когда ко мне, как всегда без стука, вошла сестра. Она уже успела причесаться и заплести длинную косу.

      – Почему тебя похоронили на Фейсбуке? – поинтересовалась она без особых эмоций.

      – Это такой пиар-ход, понимаешь?

      – А, о’кей, – только и сказала Зарифа и вернулась к себе. Я был благодарен ей за понимание, хотя оно и объяснялось не столько тонкой душевной организацией, сколько безразличием к моей персоне. Осталось лишь предупредить маму. У неё нервная