Не спи под инжировым деревом. Ширин Шафиева

что ещё немного – и начну бить мою бесценную Сирингу об пол. В этот миг я поймал взгляд Ниязи, который отсалютовал мне бокалом с таким энтузиазмом, что пролил немного пива на колени сидящему рядом краснорожему от непривычной жары и обильной выпивки иностранцу.

      В общем, до полуночи мы играли только одобренные начальством песни, и ничего своего. В Ниязи происходил круговорот пива, заставлявший его то вскакивать с нагретого стула и бежать в туалет, то доставать из кармана деньги, скрученные в тугой рулет. Похоже было, что он твёрдо вознамерился дождаться нас. Так оно и оказалось. Когда мы, измождённые, собирались покинуть паб, оставив охрипших посетителей наслаждаться тишиной, он присоединился к нам, изливая на нас свои восторги:

      – Прелестно играете! Сайка, ты поёшь очень здорово! Собираешься делать карьеру певицы? У тебя такая внешность и такой голос, что ты точно станешь знаменитой! Это я тебе говорю, а я никогда не ошибаюсь, – тараторил Ниязи, описывая дуги вокруг нас и пытаясь вклиниться то между мной и Микой, то между мной и Сайкой. – Когда ты пела эту Closer, я правда чуть не заплакал! – И вдруг он спросил, обратившись ко мне: – А почему вы не играете свою музыку?

      – Для этого есть специальные места, – ответил я.

      – Подземные переходы? – фыркнул он.

      – Нет, – ровным голосом возразил я, – иногда мы устраиваем концерты.

      – Да, – подтвердила Сайка. – В марте у нас было выступление в ресторане Seven.

      – Никогда о таком не слышал. Мика, что за дела? Ты даёшь концерт, а друзей не зовёшь?

      – Я послал тебе приглашение на мероприятие в Фейсбуке, наверное, ты его не заметил, – равнодушно сказал Мика.

      – Да ладно? – искренне изумился Ниязи. – И что, много народу пришло?

      – Полный ресторан, – похвастался Эмиль.

      – Но там всего один зал, очень маленький, и половину его заняла сцена, – добавил я во имя исторической справедливости.

      – Давно вы играете?

      – Три года.

      – Хм, – только и сказал Ниязи, и я почувствовал, что он думает о том, как мало мы продвинулись за эти три года. Мне захотелось оправдаться, но он ничего не добавил к своему многозначительному хмыканью.

      – Слышал бы ты, как мы звучали вначале, – пробормотал я так, чтобы остальные не услышали.

      На улице Мика сказал:

      – Сайка, давай я тебя отвезу. Мне к баба́[11] заскочить надо. А то он опять со мной разговаривать перестанет.

      Хотел он и меня подбросить до дома, но Ниязи, узнав, где я живу, начал кричать, что это пустая трата бензина и что мы пойдём домой вместе. То есть я пойду домой, а он – к автобусной остановке. Как я теперь, спустя шесть месяцев, будучи мертвецом, понимаю, Ниязи специально хотел остаться со мной наедине и поговорить.

      Он проявил большой интерес к моему творчеству, чем и подкупил меня. И он не сказал ни слова о Сайке. Ни слова.

      – Ну и как вы звучали вначале?

      – О, на заре нашей карьеры мы исполняли death-metal. Это тот самый, который ты назвал шлаком, помнишь?

11

Дедушке (азерб.).