Торфъ. Петр Борисович Гришин

и чаяния облачать!

      – Нус.... тогда не обессудьте от экспромта. Признаюсь тост не готовил!

      – Ой, только вот, не преуменьшайте свои таланты! Вы же у нас мастер! Покорнейше приклоняем головы и ждём!

         Фёдор Иннокентьевич прокашлялся, подхватил со стола наполненный на консервативные «два пальца» стакан и важно изрёк.

      – Дорогому имениннику посвящается!

        После чего снова прокашлялся, и изрёк.

      – Проживи свою жизнь лет до ста

      – Можешь и дольше, сколько захочешь

      – Жизнь чествует сильных, а значит – тебя!

      – Ты ведь Жизнью – Живёшь! Не ноешь, не просишь!

      – Проживи свою жизнь в окружении друзей!

      – Мудрым будь, здоровым и бодрым.

      – Любит тебя Ангара, Тайга, Енисей. Выпей!

      – А мы за тебя! Любим и ценим… Товарищи –  Вздрогнем!

      – Браво!

         Все зааплодировали, после чего чокнулись стаканами и с упоением выпили.

      – Расчувствовал, Фёдор Иннокентьевич! Расчувствовал! Надо ведь так, хлёстко, душевно.

      – И это ведь ещё и экспромт! А ежели готовился бы? Ох и молодец же вы! Талант, талантище!!!

        В этот момент дверь без стука распахнулась, впуская в хорошо натопленную избу клубы морозного воздуха.

         Все дружно вздрогнули и обернувшись, натолкнулись на колючий взгляд закутанной в платок Нины Александровны. Та была как всегда бледна, крючковата и всем видом своим сильно смахивала на ведьму. Сверкнув глазами, она проскрипела противным голосом.

      – Что же вы так орёте, как оглашённые!!! Совесть то поимейте! Человеку плохо – вы орёте! Человек пытается уснуть – вы  снова орёте! Не люди а Мракобесы сущие....

      – Такс день рождение ведь! Вы нас простите глубокоуважаемая Нина Александровна… мы право не по злому умыслу, гуляем ведь, веселимся! Но коли потревожили чем вас, искренне извиняемся! – Жан Яковлевич приложил правую руку груди и смиренно опустил взгляд в потёртые временем половицы. Потом вдруг встрепенулся, и засияв словно рождественская игрушка, выпалил. – А может выпьете с нами Нина Александровна?

        Та глянула на него словно на прокажённого и Жан Яковлевич мгновенно потух, словно свеча небрежно задутая мимоходом.

      – Ах да.... простите! Глупое предложение, право.... Как Машенька?

      – Машенька? Машенька себя чувствует ровно на столько, на сколько чувствует себя ваша потерявшая всякий стыд Совесть! – Нина Александровна обвела пронзительным взлядом собравшихся. На секунду задержавшись на румяном лице Марфы Ильиничны, она резко развернулась, и пробурчав что-то не совсем разборчивое, но явно нецензурное, быстро вышла из избы, оглушительно громыхнув дверью.

      – Не шумите, а сама хлопает… Дверь чай не казённая! – Именинник недовольно засунул пятерню в нечёсаную бороду. – Притолока треснет с такого обращения, вот потеха начнётся.... Хотя, ей то что…

      – Да уж.... Необычайно неловко вышло.... вы не находите?

      – Находим Жан Яковлевич, кто же вас про выпить то за язык дёрнул? Все таки какое-никакое а горе у человека! Как тут пить да веселиться, тем