Торфъ. Петр Борисович Гришин

в сторону.

      – Вижу, мои объятия слезы из тебя не выдавят, посему предлагаю начинать празднование, на сей раз мудро совмещённое с творческим вечером! И замечу, карты. – Палец его упёрся в разлетевшуюся по полу колоду. – Ни как не подпадают под определение – «Творчество»!

      – Это потому что ты в «Бур-козла» вечно проигрываешь!

      – И в «Тысячу» тоже!

      – Дались мне ваши карты! Я в другом силен! Для карт ваших интеллект не нужен!

      – Пф! – Презрительно фыркнув, Порфирий Александрович опустился на колени и стал старательно собирать колоду, старательно подсчитывая количество собранных карт. В колоде и так уже не доставало червового валета и десятки крестей, не хватало ещё что-нибудь потерять.

        Пока именинник ползал по полу в поисках карт, Фёдор Иннокентьевич принёс из серванта стаканы, Марфа Ильинична заботливо раскладывала пирожки в найденные все в том же серванте мисочки, а Владлен Аристархович с грустным взором взирал на литровую бутыль полную прозрачного. Он буквально пожирал её глазами, мысленно пил из неё, вливая в себя самогонку большими глотками, но, в руки брать не решался. Помятую утренний казус, Владлен Аристархович даже отсел от бутыли подальше, так, на всякий случай, нервы чай не железный…

      – Кстати, Марфа Ильинична, раз уж у вас обнаружился такой талант к написательству, может как-нибудь на досуге попробуем изобразить вместе? К примеру –  рассказ или даже повесть?

      – Хах! Повесть?! Ваши-то где повести, Жан Яковлевич, как не спроси вас, вечно вы в творческом поиске витаете…

         Столь наглое и ничем не завуалированные приглашение Марфы Ильиничны на свидание, прямо таки задело за живое Фёдора Иннокентьевича.

      – Вот когда прочтёшь нам свою повесть, или хотя бы рассказ, вот тогда и зови на Совместное написание Кого-то!

      – То же мне ревнивец нашёлся! Между прочим Писатель это тебе ни какой-то там Поэт – песенник! Писатель это ого-го! – Казалось ещё чуть-чуть и сверкающая лысина Жана Яковлевича запылает, настолько он распалился от переполнявших его чувств. – Знаешь, кто такой Писатель, Федя? Правильно, не знаешь! Писатель, Федя – это бизнесмен! И дело совсем не в финансах, дело в том, что называется – Авантюризм! Твои стихи – что? Десять – пятнадцать строк или даже четверостиший. Захотел исправил, а захотел – вообще все стер к едрене фене. А книга это уже серьёзно, книга это  – Авантюра, Дело, которое ты начинаешь с нуля, и должен заранее проработать все самые мельчайшие детали, что бы твоё Дело не прогорело и не оставило тебя в дураках!  Одной лишь веры, что твои писульки придутся по вкусу читателю, тут мало, нужно ! Понимаешь? Тут стратегия нужна, схема!

      – Хэх! Чушь ты говоришь Жан Яковлевич! Всякое искусство это в первую очередь творчество, а никакой не бизнес! Стихи знаешь ли тоже дело сложное, и к тому же я  не для себя их пишу, а для вас, моих слушателей! Творчество – это всегда для кого-то, а уж про вдохновение и вовсе молчу.

      – Эко ты  верно сейчас сказал, могешь, силен поэт, силен! – Выговорившись,