Тот самый одноклассник. Лара Дивеева

С синим взглядом такой силы, что я моргаю, пытаясь разорвать нашу невидимую связь.

      – Ты тепло одета? – Он ведет взглядом по измазанным глиной джинсам и улыбается.

      – Нормально.

      – Пойдем, я провожу тебя до дома! Если замерзнешь, поймаем машину.

      Я пожимаю плечами, и Резник принимает этот жест за согласие. Берет меня за руку и выводит на проспект.

      Это слишком интимный жест, поэтому я пытаюсь высвободиться.

      – Здесь не скользко. Я не упаду.

      – Если из нас двоих кто-то упадет, это буду я. – Его голос слишком резок, а слова настолько двусмысленны, что я теряюсь.

      Про падение женщин пишут романы. Его боятся, о нем сплетничают. Иногда о нем мечтают.

      Про падение мужчин говорить не принято, они гордятся своей силой.

      Но с Резником все не так, с ним я проваливаюсь в неведомую глубину, кувыркаюсь в его секретах, в его чувствах, как в штормовой волне.

      – Тогда держись крепче! – отвечаю чуть слышно, предлагая ему то, что не собиралась давать.

      Чтобы разрядить атмосферу, я рассказываю о клиентах, вспоминаю забавные истории. Резник заметно расслабляется, шутит и, склоняясь ближе, щекочет ухо теплым шепотом.

      Мне кажется, что мы на свидании, и это ощущается неправильно. Понять бы, почему. Мы оба свободны, не связаны обязательствами и обещаниями. Резник хорош до неприличия, задорной мальчишеской красотой. В школе меня раздражало его шалопайство, но теперь он состоявшийся музыкант, владелец магазина.

      Чего я опасаюсь?

      Глубины синего взгляда. В ней есть нечто пугающее, слишком сильное. Я не уверена, что готова к таким чувствам.

      Остановившись посреди дороги, я поворачиваюсь к Резнику. Прохожие, ворча, обходят внезапное препятствие.

      – О чем ты хотел поговорить?

      Резник морщится и смотрит себе под ноги. Он одет со стилем, но не броско. Мне это нравится. Мне вообще слишком многое в нем нравится, особенно артистическая небритость.

      – Я не собираюсь говорить об этом на улице, – говорит он сурово. – Провожу тебя до дома и зайду ненадолго, там и поговорим.

      Я киваю, и к Резнику возвращается веселое расположение духа. Он рассказывает забавные истории о фанатках, о недавнем концерте и о визите Успенской. Когда перед нами возникает громада дома художников, я вздрагиваю от удивления. Уже пришли? Кто бы догадался, что с Резником так интересно и легко.

      Многие бы догадались. Например, одноклассницы, которые страдали по нему до самого выпуска, а то и дольше.

      Мы поднимаемся по лестнице, и я открываю дверь чуть дрожащей рукой.

      – Кофе будешь? – спрашиваю, подходя к плите.

      – А покрепче ничего нет?

      – Чай.

      – Очень забавно. Водка есть?

      – Нет, только вино.

      – Розовое?

      – Розовое.

      Угадал или помнит? Я пила при нем всего один раз – на выпускном вечере. Они с братьями зашли минут на десять, чтобы подобрать девчонок, а потом уехали за город.

      Но он запомнил.

      Я тщательно прячу улыбку, изо всех сил сопротивляюсь торжеству, произрастающему