Индивидуум-ство. Л. Буркова

темпе! В темпе!

      Сотрудник лихорадочно заполняет бланк – и спасается бегством.

      Я – сижу в своём тылу и умозаключаю, что происходящее является ничем иным, как дичью и зашкваром. Запихиваю в рот горсть глицина. Измельчаю в порошок белые кругляши. Ставлю вестерну две звезды.

      – Коллега, почему Вы грустите? – спрашивает начальница, наливая в гранёный стакан лошадиную дозу валокордина. – Не грустите. Не положено.

      Молчу.

      Не вступаю в контакт.

      Потому что я не грустная.

      И потому что иди ты в лес.

      Не вступаю в контакт.

      Молчу.

      Думаю: каждой твари – по паре. если ты найдёшь свою тварь – ты успокоишься, а, тварь?

      Мгновенная карма журит меня порезом об уголок выбитой из сотрудника отдела эксплуатации объяснительной.

      Не усвоившая урок, искромётно сквернословлю. Оставляю красные разводы (перекись водорода – божественный нектар, пенный кайф). Читаю текст: "Я, такой-то и такой-то, опоздал на двадцать минут по причине пробок. На звонок руководителя не ответил потому, что боялся ответить".

      Воистину: за опоздание – полагается наказание.

      Трусостью.

      Ровно в семнадцать тридцать выключаю компьютер. Складываю в органайзер ручки и корректоры, зажимы и скрепки, мощь и энергию.

      Обращаю внимание, что кактусам на подоконниках, кажется, пришёл конец.

      Несчастные. Позабытые. Посеревшие.

      Взяли пример с меня.

      Получаю разрешение забрать один горшок домой. Укутываю в пакет с цифрой пять. Прижимаю к животу.

      На выходе – запинаюсь о ведро, выручающее неотремонтированную крышу, и выкатываюсь громыхающей тележкой.

      Воздух на улице дивно прохладен и свеж.

      Дождь к вечеру прокачал себя до снежной жижи, размазал границы световых инсталляций в центре бульвара. Я прохожу под рассеянным, изумрудным лучом грабителя-банка и думаю о том, что дождь, снег и хандра – наши самые верные спутники. Что хандра, снег, дождь, ноябрь и дементоры – у нас даже летом.

      Что со всеми нами что-то не так.

      Мутное, бессознательное беспокойство.

      Тревожное наблюдение за коликами в рёбрах, за болью в животе, за пульсацией в голове: а вдруг? а если? только бы не к врачу, только бы не в коридорное столпотворение?

      Бесконечная неудовлетворённость реальностью.

      Отсутствие великой цели.

      Непонимание почему мы, для чего мы, кому мы.

      Будни тянутся медленно, как застывающий гудрон, ненавистные будни, поймавшие нас в ловушку, высасывающие силы день за днём, день за днём, сжирающие молодость, якорем удерживающие на одном и том же месте, ударяющие внезапно свалившейся дряблостью как оплеухой.

      Упадок.

      Социальные сети играют роль заглушки, роль тонированного окошка, за которым можно спрятаться, за которым можно увидеть красивые картинки из жизни своих идолов – блистательных, недоступных, совершенно равнодушных к своим многочисленным подписчикам, рассуждающих с лёгким или даже не лёгким презрением: комментируйте, повышайте рейтинги, но не приближайтесь к нам,