Шилибар, или Край пересаженных сердец. Владимир Рудерман

смеётся дождем невпопад,

      Накосячил, ежа съел с колючками,

      Не выходит и колется гад.

      Лето к морю колесами катится,

      Отутюжив колдобины в гладь,

      Раздружился я с теми, кто плачется,

      Каждый ищет свою благодать.

      Две луны раскачали околицу,

      Руки в помощь походке чудной,

      Кто-то свечку поставил и молится,

      А кому-то ещё по одной.

      Жёлтый шар в моё зеркало пялится,

      Чтоб пропасть над морскою волной,

      Промелькнула бесстыжая пятница, —

      У неё вновь свиданье со мной.

      «Вам захотелось почитать свои творенья…»

      Вам захотелось почитать свои творенья,

      Иглу поставив граммофона на винил,

      Я не нашёл причины для сопротивленья

      И согласился, в чём себя потом винил…

      Ко мне приблизились на расстоянье вдоха,

      Зубами щёлкая подвешенный язык,

      И получалось так нелепо, глупо, плохо,

      И мой порыв на ваш перформанс как-то сник…

      Вы словно бабочка влететь в меня хотели,

      Уже не помню, что я там у вас просил,

      И отрешённо выразительно шипели,

      Когда кивал, не находя для злобы сил…

      Овал лица вам портил третий подбородок,

      Но пальцы жирные листали рукопи́сь,

      А я с рождения так «телигентно» робок,

      С тем и живу, хоть лбом в молитве расшибись…

      В стихах вас кто-то очень твёрдо домогался,

      За что карьерой и рассудком пострадал,

      А я смотрел и эмпатично улыбался,

      Введенье кончилось, хореем заморгал.

      Вы перекрыли путь от шкафа мне к дивану,

      Я нервно гладил под столом тяжёлый том,

      Тот негодяй от вас сбежал, оставив рану,

      Его я понял, и завидовал потом.

      Однажды вечером талант на вас свалился,

      Его признал солидно выпивший сосед,

      К вам приставал… вы отказали… застрелился,

      Уж лучше так, чем разделить остаток лет…

      Потом психолог чем-то был вам интересен,

      Лечил вас долго от каких-то мнимых бед,

      И целый мир его души так был вам тесен,

      Наверно, деньги заставляют слушать бред.

      Вдруг что-то сделалось с моею головою,

      Так захотелось снова выиграть джекпот,

      Летела книжка в вас с раскрытою главою,

      Вы замолчали и лицом ушли в компот.

      Во всём признался и раскаялся я после,

      Прислав в палату с извиненьями букет,

      Теперь по записи ко мне стучатся гости,

      И я их ставлю сам на хрупкий табурет…

      «Она давно уже по статусу москвичка…»

      Она давно уже по статусу москвичка,

      Хоть при сомнительных надеждах и делах,

      Рассталась с бывшим и заглядывает в личку,

      Чтобы решить, кого оставить или нах…

      Она проскочит до шести в свою больницу,

      Успев попить остывший кофе за рулём

      И полюбила заоконную столицу,

      Что вечно гонится за про́клятым рублём.

      Она