Шилибар, или Край пересаженных сердец. Владимир Рудерман

      «Час двадцать три, не пишется о главном…»

      Час двадцать три, не пишется о главном,

      Из шкафа рукопись раздует в топке жар,

      Опять не мой тот жанр эпистолярный,

      Пока над крышей закрутился жёлтый шар.

      Час двадцать три, задёрнутые шторы

      Растянут ночь на несколько минут,

      Не совпадают моей матрицы миноры,

      Сбивая рельсы на проверенный маршрут.

      Час двадцать три, я взорванный реактор,

      Во мне горят сто тысяч Хиросим,

      Я сам себе читатель, критик, автор,

      И с миром связь моя лишь картой-сим.

      Час двадцать три, пришла и отогрела,

      Повесив гордые упрёки на крючок,

      Глаза светились, хоть душа ревела,

      Пока скулил невнятное сверчок.

      Час двадцать три, мне с ней совсем неплохо,

      Химеры веры рвут последний шанс,

      А я долью до донышка из штофа,

      Чтоб мои думы шли транзитом в транс.

      Час двадцать три, и всё назад, как прежде,

      Скрипит, пружиня, хрупкая кровать,

      Вы отдались иллюзиям невежды,

      Он вас научит сердцу нагло врать…

      Час двадцать три, судьбой категоричной,

      Размазан стих на высохший сухарь,

      Сложилось всё для счастья в жизни личной,

      Лишь ноги рвутся к свету на фонарь…

      «Эгоизм маразма, лайкнул свой же пост…»

      Эгоизм маразма, лайкнул свой же пост,

      Утекает плазма с клеток на погост,

      Плитка шоколада в мой серотонин,

      Да следы помады с равнодушных спин.

      Шелестит валюта над приютом лжи,

      Счастье почему-то не под точкой G.

      Было очень тяжко, выпил и забил,

      На лице подтяжка выбилась из сил.

      С ней умчался в лето, вам оставив лёд,

      Знаю, до рассвета это всё пройдёт,

      Пробивает стены страсти резонанс,

      Вздулись шеи вены в утренний альянс.

      Разыгрались волны об моё окно,

      Я живу по полной, хоть врастаю в дно,

      И давно не пара мне её каприз,

      Уж такая кара – с ней то вверх, то вниз.

      Без причины ломка, завернулся в плед,

      Ищет незнакомка мой забытый след,

      Прошлое не буду всуе ворошить

      И её забуду, чтобы просто жить…

      «Я полюбил страну печальных лиц…»

      Я полюбил страну печальных лиц,

      Улыбок злых сорвавшегося слова,

      Дверей стальных неведомых границ,

      Где всё так просто, трепетно, сурово.

      Я полюбил волны морской разбег,

      Простор души под камнем травертина,

      И с синих гор упавший в пропасть снег,

      И небеса под цвет аквамарина.

      Я полюбил дешёвый оптимизм,

      Полёт мечты гранёного стакана,

      Особый путь в забытый дуализм

      Согласно чину, должности и клану.

      Я полюбил хрусталь застывших слёз,

      И ветра свист, что гонит птичьи стаи,

      Да ровный стан нетронутых берёз,

      И тех, кто мог, но всё-таки не стали.

      Я полюбил ниспосланную грусть,

      Тень куполов разрушенного