Старатель. Евгений Сергеевич Филипцов

фибрами, некую нить, что проходила сквозь левую ладонь каждого обитателя Сектора. Благодаря чему каждый идеально понимал собеседника. Естественно при условии, что нитью КСВОЧСа были объединены оба. Видимо поэтому нам с Тао порою (хотя какой там порою) было так нестерпимо сложно сойтись во мнениях.

      Мое воображение было приковано к остаткам здравомыслия разбавленного редкими мыслями связанными лишь с одним: поисками человека, которого я, к сожалению, совершенно бестолково потерял.

      Таонга едва-слышно подошел ко мне сзади и его рука тяжело опустилась на мое плечо. Пожалуй слишком грубо одернув его дружескую руку и не произнеся ни слова, я зашагал в сторону местного депо, где дожидались своего часа вагонетки. Я шел, бессмысленно глядя себе под ноги с размеренным гулом в голове, что оставили после себя мысли от недавно пережитого на платформе. Теперь же голова моя была абсолютно пуста. Этот глубокий и далекий гул являл собой словно эхо уходящего. Временами моему взору представлялся образ железной дороги, по которой я шел и, время от времени, пинал щебенку. Сквозь щелканье разлетающегося воображаемого камня, до моего слуха донеслась хищная поступь моего друга.

      – Поперся-таки, – подумал я. – А ведь мог и не ходить. По сути, знаемся то ведь и не так уж и много времени. Хотя, столько пережитого… И тогда пошел, когда куст этот треклятый отыскать пытались. А у него должность после того приключения теперь. Видел я его портрет на платформе висел. Он его загородить собой пытался – не хотел, что бы я видел.

      Собственно, а вот и ангар. Напоминает мне чем-то подземную парковку, что были на поверхности еще до катастрофы. М-да. Ирония. Теперь это конкретная подземная парковка.

      Я остановился возле входа в паркинг. Тао тенью возник подле меня и тоже замер, словно бы дожидаясь разрешения на дальнейшее действо.

      – Ну, начинай хвастать, – произнес я, подзадорив тем самым бахвальство своего друга. Таонга умел удивлять и любил это уж точно. Он медленно повернул свою голову в мою сторону, его черное, как утренний кофе, лицо, украсила самодовольная ухмылка. Он медленно, все еще не сводя с меня взгляда, извлек руку из кармана, держа в ней маленький серебристого цвета брелок. «Пик-пик!» – раздалось относительно недалеко от нас и Таонга улыбался уже во всю, так и оставаясь неподвижным.

      – Ха-а-а! – протянул я, хлопая себя по коленке. – Где раздобыл? – искренне удивился я, принимая из его рук брелок.

      – Подарок. Бугор подогнал. Погнали! – и Тао зашагал впереди меня с присущей ему щегольской походкой. Бугром они называли начальника станции, на которой жил Таонга. Большой поклонник двадцатого века и винила.

      Вагонетка Таонги была усеяна отражателями. Металлические пластины, что принимают на себя излишние токи туннелей, тем самым ускоряя ход подушки, что двигает кузов. Такого рода пластины разрешено было устанавливать лишь на патрульные кары. Собственно из-за этих пластин моя вагонетка и