Мое инопланетное детство. Ольга Эдуардовна Бондарева

жива.

      Грани куба вибрировать перестали, и куб пошел вертикальными трещинами, которые поделили его на несколько неравных частей и рассекли женское тело поперек. Образовавшиеся части разъехались, представив на обозрение внутренние органы, кости, кровеносную систему… − все то, из чего состоит человек.

      Кровь на срезах не сочилась. Органы бездействовали.

      Немного постояв по отдельности, все части куба, кроме той, в которой были ноги женщины, сдвинулись в обратной последовательности и соединились меж собой.

      Образовавшая пространственная фигура вытеснила из себя обезноженную женщину, и она упала на пол.

      После всего происшедшего невозможно было представить, что женщина еще жива, но, упав на пол, она открыла глаза и взвыла от невыносимой боли.

      Из обрубков ее ног хлестала кровь.

      Часть куба, в которой оставались ноги женщины, вытеснила их из себя, и они тоже упали на пол.

      Две опустевшие составные куба придвинулись друг к другу и соединились. Куб вернул себе подлинный вид.

      Возле него в кровавой луже лежали обезноженная женщина и ее ноги. Вконец обескровленная, женщина сделалась бездыханной.

      Пол поглотил человеческую кровь, впитав ту, как губка, и без остатка растворил ее красный цвет в своем голубом.

      На этом месте жуткая видеозапись прервалась, экран пропал, стена снова сделалась стеной.

      − « −

      Отходя от шока после увиденного, мама запоздало прикрыла мои глаза рукой. Я горько заплакал. Отец был суров как никогда.

      Как же обидно устроены миры…

      Греющее солнце в светлых небесах, животворящий воздух, благодатная природа − жить бы, радуясь, и не мешать жить другим.

      Так нет, обязательно найдутся такие, которые осквернят счастье существования злобой, ненавистью и жестокостью.

      Но “таким” нужно противопоставлять добро, любовь и милосердие!

      − « −

      Пусть я многого не осмыслил тогда, но мне удалось понять основное: женщина уже никогда не будет живой, она умерла, и синие чудища не пощадят нас тоже.

      Смерть представилась мне самосознанием, навечно растворяющимся в абсолютной черной пустоте. На меня стала накатывать паника, но ее победило чувство, что родители обязательно спасутся от синих чудищ и спасут меня.

      − « −

      − Синие твари. Я буду биться с ними, пока жив, − стиснув зубы, произнес отец.

      − Мы будем биться вместе, − полным решимости голосом поддержала его мама.

      − Да, мы будем биться вместе, − подтвердил отец и вытащил из кармана своих брюк складной ножик, с которым не расставался на Земле.

      “Выпроставшуюся на одежде ниточку срезать, занозу вытащить, карандаш подточить − чем еще, если не дома?” − говаривал он маме во времена былые.

      Отец мой − мужчина хозяйственный и аккуратный. Но на этот раз он достал ножик с совершенно иными намерениями.

      Щелкнув кнопкой в торце корпуса, отец высвободил лезвие. Длина лезвия немногим превышала длину среднего пальца